Полное собрание сочинений. Том 3

Я полагаю, что ни для кого не нужно подробное описаніе типа толстаго Господина, котораго звали Н. Н. Долговымъ. В рно, каждый изъ моихъ читателей, ежели не знаетъ, то видалъ, или по крайней м р слыхалъ про Н. Н., поэтому достаточно н сколько характеристическихъ признаковъ, чтобы лицо это во всей полнот своей ничтожности и подлости возникло въ его воображеніи. По крайней м р это такъ для меня. Богатство, знатность, ум нье жить, большія разнообразныя способности, погибнувшія или изуродованныя праздностью и порокомъ. Циническій умъ, не останавливающiйся ни передъ какимъ вопросомъ и обсуживающій всякій въ пользу низкихъ страстей. Совершенное отсутствіе сов сти, стыда и понятія о моральныхъ наслажденіяхъ. Нескрытый эгоизмъ порока. Даръ грубаго и р зкаго слова. Сладострастіе, обжорство, пьянство; презр ніе ко всему, исключая самаго себя. Взглядъ на вещи только съ 2-хъ сторонъ: со стороны наслажденія, которое они могутъ доставить, и ихъ недостатковъ, и дв главныя черты: безполезная, безц льная, совершенно праздная жизнь и самый гнусный развратъ, который онъ не только не скрываетъ, а какъ будто находя достоинство въ своемъ цинизм , съ радостью обнаруживаетъ. Про не[го] говорятъ, что онъ дурной челов къ; но всегда и везд его уважаютъ и дорожатъ связями съ нимъ; онъ это знаетъ, см ется и еще бол е презираетъ людей. И какъ ему не презирать того, что называютъ доброд телью, когда онъ всю жизнь попиралъ ее и всетаки по своему счастливъ, т. е. страсти его удовлетворены и онъ уважаемъ. —

Сережа быль въ необыкновенно хорошемъ расположена духа. Присутствіе Князя Корнакова, который очень нравился ему и им лъ на него почему-то особенное вліяніе, доставляло ему большое удовольствіе. И короткое знакомство съ такимъ зам чательнымъ челов комъ, какъ толстый господинъ, пріятно щекотало его тщеславіе. Толстый господинъ сначала мало обращалъ вниманія на Сережу; но по м р того, какъ козакъполовой, котораго, прі хавъ въ Новотроицкой, онъ потребовалъ, приносилъ заказанныя растегаи и вино, он становился любезн е и, зам тивъ развязность молодаго челов ка, сталъ съ нимъ говорить (такіе люди какъ Долговъ ничего такъ не нелюбятъ, какъ заст нчивость), ¹³⁶трепать по плечу и чокаться. —

Мысли и чувства влюбленнаго такъ сильно сосредоточены на одинъ предметъ, что онъ не им етъ времени наблюдать, анализировать людей, съ которыми встр чается; а ничто такъ не м шаетъ короткости и свобод ¹³⁷въ отношеніяхъ, какъ склонность, въ особенности очень молодыхъ людей, не брать людей за то, ч мъ они себя показываютъ, а допытываться ихъ внутреннихъ, скрытыхъ побужденій и мыслей. —

Кром того Сережа чувствовалъ въ этотъ вечеръ особенную охоту и способность безъ мал йшаго труда быть умнымъ и любезнымъ.

Знакомство съ отставнымъ Генераломъ, кутилою Долговымъ, ¹³⁸бывшее одно время мечтою его тщеславія, теперь не доставляло ему никакого удовольствія. Ему казалось, напротивъ, что онъ д лаетъ удовольствіе и честь этому генералу, ежели говорить съ нимъ, потому что вм сто того, чтобы говорить съ нимъ, онъ могъ-бы говорить съ ней, или думать о ней. Прежде онъ никакъ не см лъ говорить Корнакову «ты», хотя этотъ посл дній часто обращался къ нему въ единственномъ числ , ¹³⁹теперь онъ совершенно см ло тыкалъего, и тыканье это доставляло ему необыкновенное удовольствіе. — Ласковый взглядъ и улыбка Графини придали ему бол е самостоятельности, ч мъ умъ, красота, кандидатство и всегдашнія похвалы: въ одинъ часъ изъ ребенка сд лали мущину. Онъ вдругъ почувствовалъ въ себ вс т качества мущины, недостатокъ которыхъ ясно сознавалъ въ себ : твердость, р шимость, см лость и гордое сознаніе своего достоинства. Внимательный наблюдатель зам тилъ бы даже перем ну въ его наружности за этотъ вечеръ. Походка стала ув ренн е и свободнее, грудь выпрямилась, руки не были лишними, голова держалась выше, въ лиц изчезла д тская округленность и неопред ленность чертъ, мускулы лба и щекъ выказывались отчетлив е, улыбка была см л е и тверже. —

IX.

<Кутежъ.>

Веселье.

Въ маленькой задней красной комнат Новотроицкаго трактира, занимаемой только людьми, пользующимися въ этомъ трактир особенной изв стностью, ¹⁴⁰сид ли наши 4 знакомые за длиннымъ накрытымъ столомъ.

«Знаете, за чье здоровье», — сказалъ Сережа Князю Корнакову, наливая бокалъ и поднося къ губамъ. Сережа былъ очень красенъ, и въ глазахъ у него было что-то масляное, неестественное.

«Выпьемъ», — отв чалъ К[орнаковъ], изм няя безстрастное скучающее выраженіе своего лица ласковой улыбкой.

Тостъ за здоровье неназываемой особы былъ повторенъ н сколько разъ.

Генералъ, снявши галстукъ, съ сигарой въ рук лежалъ на диван , передъ нимъ стояла бутылка коньяку, рюмочка и кусокъ сыру, онъ былъ немного красн е и одутловат е, ч мъ обыкновенно, по его наглымъ, н сколько сощурившимся глазамъ видно было, что ему хорошо.

«Вотъ это я люблю, — говорилъ онъ, глядя на Сережу, который, сидя передъ нимъ, выпивалъ одинъ бокалъ за другимъ, — когда-[то] было время, что и я пилъ также шампанское. Бутылку выпивалъ за ужиномъ на бал , и потомъ какъ ни въ чемъ ни бывало, танцовалъ и былъ любезенъ, какъ никогда».