Полное собрание сочинений. Том 2

– Ошибаетесь, Пётр Дмитриевич.

– Боюсь…

– Добрый день

– Здравствуйте, Владимир Николаевич.

– Здрасти.

– Здрасти.

– Позвольте пролезть…

– Так вот, вся проблема христианства в том, что за человеком оно видит ещё и такое сущее, как бог, поэтому в христианстве отречься от мира и уйти в себя– это лишь средство, в то время, как по существу это – цель, по крайней мере, только в таких действиях она и кроется, так что…

– Страшные у вас тут разговоры, как я погляжу.

– Почему же страшные?

– Вы так бессовестно отождествляете разные понятия, что просто…

– Что же это за понятия, Владимир Николаевич, если не секрет?

– Не секрет. Христианское «отречься» и экзистенциалистическое «отречься», по-вашему, одно и то же?

– Вот и я им говорю…

– В христианстве «отречься», то есть «уйти в себя», если вообще такое понятие существует в рамках христианства, значит не только уйти от людей, но и, как это ни странно, от себя самого, то есть уйти в такие «божественные» глубины своего «Я», где это «Я» вообще уже не чувствуется, а что в экзистенциализме?

– Да, в экзистенциализме всё, конечно, немного не так.

– Ничего себе немного! Здесь всё не так. «Забудем себя и всё, что наше», по-моему, это в корне противоречит экзистенц-философии.

– Да, Виталий Андреевич, действительно…

– И это ещё раз говорит о том, что главный минус христианства– его афилантропичность. Я вот совершенно не понимаю, как в здравом уме можно отречься от всех радостей общения, любви, жизни, в конце концов, и всё ради какого-то типа, который тебя вообще ненавидит.

– Как же Бог может ненавидеть?

– А как же «Бог мститель…»? Или в христианстве такая категория, как «мстительность»– это светлая черта?

– «По делам твоим и судить будут».

– «Бог есть свет, и нет в Нём никакой тьмы», так что, по идее, бог вообще не должен быть способен на суд.

– «Бог кого любит, того наказывает; бьёт же всякого сына, которого принимает».

– Ну, это как минимум негуманно.

– В кои-то веки раз я согласен с Петром Дмитриевичем.

– Но ведь в те времена и воспитание было другое; считалось, что если будешь бить – из сына выйдет толк, не будешь– не выйдет, и получается, что чем больше бьёшь, тем больше хочешь, чтобы сын вырос человеком.

– Да, времена, конечно, тоже надо учитывать.

– Виталий Андреевич, с этим никто не спорит, но почему тогда до сих пор нам пытаются навязать весь этот бред? Времена-то изменились.

– Для Бога время– ничто, ибо Бог бессмертен.

– Бессмертно может быть только то, чего нет; всё, что существует должно когда-то рождаться и когда-то умирать.

– Но ведь Бог не просто некое сущее. Это в Древнегреческой вере боги могли погибать, их можно было убить, они рождались… в христианской же…

– Единственный нормальный бог, который только был выдуман за всю историю человечества– это Дионис, и он был именно в Древнегреческой…

– По-вашему, Константин Станиславович, христианский бог– истинный?

– Нет таких понятий, как «христианский Бог», «мусульманский», «буддистский» и так далее. Бог един, только учения, отношение к Нему, могут быть разными.

– Христос и Заратустра– это одно и то же?

– В смысле «люди» или в смысле «идеалы»?

– Хм…

– Главное, что они оба были не от Дьявола, а значит, были посланниками одного и того же.

– Позвольте, позвольте, Константин Станиславович, на мой взгляд, «восстание Дьявола дало миру Христа», а не…

– Я боюсь за вашу душу.

– Едино лишь бог может решать, в ад ей или в рай, кто Я есть, чтобы на что-то рассчитывать?

– Не ехидничайте.

– Ладно.

– Я…

– Так что вы, несмотря на всю свою праведность, можете оказаться в аду, а Я в раю, как у него настроение будет.

– Да вы…

– Меня некоторые христианские вероучения порою просто поражают. Забыл название притчи, что-то там о виноградаре…

– Ну.

– Короче этот виноградарь дал по динарию и тем, кто с утра пахал, и тем, кто работал всего пару часов и это говорится как пример того, что раз Мне решать, то только Я это и буду решать, и никакая справедливость, равенство, долг здесь совершенно ни при чём, потому что Моё это…

– А так оно и есть. Разве мы не во власти Божьей? Едино лишь Его мы дети, так неужели ж Он не может нами распоряжаться?

– Да, и ещё что-то такое там было о горшках.

– Да, Пётр Дмитриевич, и о горшках тоже.

– Угу.

– Ну и кто он после этого?

– Он Бог, он…

– …властолюбивый, несправедливый, эгоистичный засранец.

– Господи, да как вы…

– А что? Если перевести все эти «могучие» размышления и представления на нормальный язык, то так оно и получается.

– Вы богоненавистник, вы…

– Нет, Я обожаю бога, вот только бог этот для Меня – Я сам.

– Но христианское учение…

– А что учение? Вы только вдумайтесь: «разве я не властен в своём делать, что хочу?», или «всё возможно верующему», или «умом служу закону Божию, а плотию закону греха», или…

– Ну и…

– Это же чистый индивидуализм! Делай что хочешь, только ты вправе решать, делать тебе это или нет; если по-настоящему поверить, то и гора сдвинется; и…

– Это…

– Хотя в тоже время «рабы, во всём повинуйтесь господам вашим», «…для Него будем жить и умирать».

– Это уже не Библия.

– Да, но строится-то всё равно на библии, да и принадлежит к одному учению– к христианству.