Полёт (ЛП)

Громгильда заурчала, энергично прихорашиваясь, явно соглашаясь с оценкой её внешности. Сморкала усмехнулся про себя, радуясь, что хоть кто-то не изменился за десять лет его изгнания. Вся команда, его бывшие друзья, стали совсем другими, благодаря чему он ещё больше осознал, что он здесь чужой. Да, он тоже изменился за эти годы, но именно мысли о его друзьях и Кривоклыке поддерживали его жизнь все эти годы. И теперь ни один из пяти его друзей не был таким, как он их помнил или представлял себе, когда не мог заснуть и вспоминал тех, кого оставил на Олухе. Теперь они были совсем другими, он их почти не узнавал.

Астрид всё ещё ненавидела его — наверно, если бы он попытался, то смог бы понять почему, — и у него были сомнения, что она когда-нибудь сможет преодолеть свои предубеждения и дать ему шанс. Да он и не был уверен, что этот шанс ему нужен. Точно нет, если это означало необходимость поселиться в таком густонаселённом месте, как Олух. Он слишком сильно изменился за последние десять лет, чтобы приспособиться к жизни в таком хаосе.

Рыбьеног поносил его и, вероятно, давным-давно с готовностью принял свой собственный образ Сморкалы — того, кто способен изнасиловать одного из своих ближайших друзей и заслуживающий изгнания. Но Сморкалу не слишком беспокоила мысль о плохих отношениях с Рыбьеногом, да и никогда его это не волновало.

Задирака почти не разговаривал с нии с тех пор, как он вернулся, но Сморкала не мог не заметить, как настороженно наблюдает за ним блондин. Когда-то они были лучшими друзьями: он, Задирака и Забияка — и потеря этой дружбы была только ещё одним поводом не воспримать Олух как дом.

И была Забияка. Она была смесью изо льда и пламени, которые отражались в её красивых, сердитых голубых глазах. Забияка доверяла ему так же, как и остальные, — то есть совсем не доверяла, — и она без колебаний подвергала сомнению его моральные принципы, цепляясь к каждому его слову. И боги, как он ненавидел то, что всё ещё тосковал по ней. Их отношения были запутанными, временами взрывоопасными, но он был счастлив — она была его лучшим другом, но при этом между ними было нечто большее — а теперь всё это в прошлом. Там, где когда-то были шутки и дерзкие выходки, холод, сменяемый тайной теплотой, разделяемой ими двумя, а её насмешки и подтрунивания превратились в огонь, который, он знал это, сожжёт его дотла, если он приблизится. Именно потеря дружбы Задираки и Забиякиной… впрочем, она никогда не признавалась в чувствах к нему — вот по чему он скучал больше всего. И ещё по его соперничеству-дружбе с Иккингом.

Иккинг не доверял ему, и изгнанник не упустил того, как его бывший друг старался держать своих детей подальше от него, даже прошлой ночью, как будто опасался, что Сморкала им навредит. Он притворился, что не замечает действий Иккинга, но всё равно это было больно. И служило ещё одним подтверждением тому, что он действительно не был желанным гостем на Олухе. Он знал, что его время здесь продлится только до тех пор, пока над племенем висит угроза нападения Браго и её флотов. Как только всё закончится, Сморкала был уверен, что ему больше не позволят остаться.

— Прямо как меч, — размышлял он про себя, продолжая почёсывать чешую Громгильды. Она склонила голову, плечи Сморкалы опустились, и его рука соскользнула с её подбородка. Змеевица снова заурчала и мягко подтолкнула мужчину головой, а потом внезапно взлетела, её когти обвились вокруг его тела прежде, чем он успел отреагировать.

— Громгильда! — Сморкала забился в её хватке. Змеевик улетел с маленькой площади, подняв его над домами и насестами для драконов. Сморкала сдался и вздохнул, а Громгильда всё несла его. Когда он почувствовал, что она накренилась и опускается на землю, он несколько оживился.

Змеевица осторожно поставила викинга на землю, а затем приземлилась рядом с ним. Сморкала почесал дракону подбородок, он понял, что Громгильда принесла его к стойлам, которые были очень похожи на те, что описал ему Иккинг.

— Кривик?

Рёв, раздавшийся в ответ на его зов, заставил сердце Сморкалы согреться, а его беспокойство и страх загнали себя в тёмный угол души, когда он бросился в просторную драконюшню. Сияние, исходящее от раненой Королевы Огнеедов, дарило тёмным стойлам тепло и свет, с помощью которых Сморкала смог увидеть двух своих драконов.

Королева лежала полностью внутри помещения, легонько похрапывая во время сна. Кривоклык, напротив, уже проснулся, его жёлтые глаза счастливо светились, когда он издал ещё один приветственный рык. Сморкала улыбнулся, подойдя к дракону, и засмеялся, когда Кривоклык толкнул его головой и заурчал.