Полет Пустельги

— Болван, — тихо вымолвил Сталин в сторону. Берия только развел руками, давая понять, что, конечно, болван. Но свой болван. И преданный, как собака. Да еще поэт, писатель, драматург и кинорежиссер. Что с него взять.

Сталин отвернулся к окну и бросил через плечо:

— Все свободны.

Берия выходил последним, чуть задержался, прикрыл за Абакумовым и Меркуловым дверь в надежде, что его оставят. Сталин, не оборачиваясь, позвал:

— Подойди.

Берия подошел к окну.

— Лаврентий, — Сталин перешел на грузинский, — мы не можем больше ждать, подключай своих людей. Но формально я дал Абакумову срок до конца мая.

— Я уже распорядился, чтобы Серов сформировал розыскные группы в каждом оперотделе НКВД Берлина. Они начали работать, товарищ Сталин.

— Смотри, Лаврентий, не наломай дров. Жуков и Абакумов могут обидеться. Армия сегодня сильна, как никогда. У генералов гонору много. Победители!

— Это плохо, товарищ Сталин. И для партии, и для государства. Во всем мире генералы знают свое место, нос в политику не суют. Наши зарвались. Жуков на меня, заместителя председателя Совнаркома и народного комиссара, голос повышает. Хочет, говорит по телефону, не хочет, велит не соединять со мной. Из Германии генералы эшелоны барахла вывозят. Каганович так и говорит: «генеральские эшелоны». Не брезгуют ничем — ни мебелью, ни посудой, ни бельем. Про Абакумова я вообще не говорю. Он не только себя, но и всех своих любовниц обеспечивает.

Сталин насупился. Отвернулся, сел в кресло.

— Вот и займитесь этими «генеральскими эшелонами». Но пока тихо. Накапливайте информацию. Пройдет победная эйфория, покажем всему народу, чем генералы занимались. — Сталин вновь раскурил трубку. Протянул папиросы Берии. Тот тоже закурил. — Абакумова не трогай. Я уже тебя предупреждал. Он, единственный, из твоих, кстати, выдвиженцев, кто сумел за два года из никчемной массы ваших особистов, что-то подобное военной контрразведки сделать. И очень эффективно работала эта контрразведка. И ты это, Лаврентий, прекрасно знаешь.

Берия решил попробовать пойти ва-банк:

— Не верю я ему. Затевает он что-то. Не ведет ли он, товарищ Сталин, двойную игру. По нашим сведениям его люди в Берлине, в Вене, в Праге усилили контакты с разведкой и контрразведкой союзников. Генерал Вадис с американцами и англичанами проводит какие-то секретные встречи. Хотя, конечно, поживем, увидим.

— Не зарывайся, Лаврентий. Увидит тот, кто доживет.

Берия почувствовал, что перегнул палку и испугался. Последние слова Сталина касались его. «Неужели Сталину я стал не нужен? Неужели он поставил на Абакумова? Ну нет, дорогой генерал. Мы еще поглядим, кто доживет». Голос Сталина зазвучал миролюбивее:

— Серова не загружай. Пусть занимается налаживанием германской администрации, создает полицию. Кому собираешься поручить расследование?

— Кобулову, товарищ Сталин, — не раздумывая, ответил Берия.

Сталин удивленно повел бровью. Берия заметил и уточнил:

— Младшему Кобулову, Амаяку[25], товарищ Сталин.

— Справится? Или как до войны в Берлине? Ведь тогда, подлец, практически всю резидентуру нашу погубил.

— А куда ему деваться? Не вечно же ему в Ташкенте дыни кушать, да шпионов ловить в лагерях военнопленных. — Оба улыбнулись.

Прибыв на Лубянку, Берия вызвал генералов Кобулова и Судоплатова. Нарком сообщил, что Сталин не доволен Абакумовым, не верит ему, не удовлетворен результатами расследования фактов исчезновения Гитлера и других лидеров фашистской Германии. Необходимо быстро спланировать, организовать и развернуть параллельную операцию по розыску Гитлера. Руководителем операции приказом НКВД будет назначен Кобулов. Судоплатов, начальник 4-го главного управления НКВД, отвечавшего за внешнюю разведку и заграничные разведывательно-диверсионные операции, обязан оказывать ему содействие. Операцию решили назвать «Миф».

Воспоминания счастливого человека

В конце июня 1928 года я получил письменное извещение от руководства Люфтганзы о том, что решением Министерства транспорта мне присвоено звание «летный капитан». Летных капитанов во всей Германии тогда можно было пересчитать по пальцам. В гражданской авиации работали лицензированные летчики, летчики первого класса и летные капитаны. Это звание являлось высшей степенью признания профессионализма и опыта пилота. Что говорить? Конечно, я был счастлив. По этому случаю я устроил банкет в ресторане отеля «Байришер-Хаф», на котором присутствовали Гесс, Гиммлер, Розенберг, руководители отделения Люфтганзы в Мюнхене, коллеги-летчики. Приглашеные Мильх, Гитлер, Геринг, Удет в силу загруженности прибыть не смогли, но прислали самые искренние поздравления и подарки. Гитлер подарил прекрасно изданную «Майн кампф» в зеленом кожаном переплете с дарственной надписью: «Летному капитану Гансу Бауру, другу и соратнику в борьбе за возрождение Великой Германии. Адольф Гитлер».