Похищение Европы

– А где папа? – слабым голосом спросила Джейран.

– Папы больше нет, – отводя взгляд, ответила мама. – Мы остались втроем, дочка.

* * *

Девочка на миг окунулась в чудовищную каверну неизбывного горя, но, странное дело, ее собственные физические страдания уменьшили душевную боль.

– Где мои ноги? – вскрикнула она, вдруг поняв, что не чувствует их.

– Успокойся, – улыбнулся доктор. – С тобой твои ноги.

Он явно гордился собой, этот доктор, и впрямь принявший на себя некие функции Всевышнего: когда «скорая» привезла ребенка, по всем показателям ампутация казалась неизбежной. И лишь профессиональное упрямство – и мужество! – бывшего военного хирурга позволило сначала ампутацию оттянуть, а потом и вовсе от нее отказаться.

«Мастерство, техника и я, Аарон Шпигель», – мысленно похвалил тщеславный старик себя и свой действительно классно оснащенный госпиталь – это, кстати, относится ко всей израильской медицине. – И везение», – после секундной паузы смиренно добавил он. Тщеславие – тщеславием, но жуликом старый хирург не был никогда.

– Покажите мне их, – прошептала девочка.

– Пожалуйста, – понимающе улыбнулся доктор и приподнял легкую простынку.

Джейран с ужасом смотрела на сложное инженерное сооружение из алюминия, нейлоновых тросов, трубочек, прогипсованной марли и бинтов.

– Что это? – вырвалось у нее.

– Твои ноги! – гордо сказал доктор. – Ты будешь ходить сама!

– Разве это ноги? – заплакала Джейран. Она воспитывалась, как и большинство арабских девочек, в целомудренной атмосфере, но была уже достаточно взрослой, чтобы по утрам в ванной комнате любоваться своими стройными ножками и мечтать о будущем любимом.

– Ноги, милая, – серьезно ответил врач. – Еще какие замечательные ноги! Просто тебе нужно будет к ним привыкнуть.

– Не гневи Аллаха, дочка, – сказала мама, беря Джейран за тонкую прозрачную руку. – Все у нас будет хорошо. И твой папа там, – показала она вверх, – будет счастлив, что ты живая и ходишь своими ножками.

Джейран понимала, что мама права, но не могла унять слез обиды. Неизвестно на кого. Но известно – на что. Вчера – веселая девчонка-отличница из состоятельной – по местным меркам – семьи. Сегодня – полуинвалид. И папина ладонь никогда уже ласково не проведет по ее длинным шелковистым волосам.

* * *

С деньгами резкого ухудшения не произошло. Папа, всегда ставящий интересы семьи очень высоко, был застрахован на крупную сумму. Его бизнес – магазинчик на первом этаже их дома – умело и четко повела мама. Сестренка, закончив университет, пошла работать в больницу, а хороший доктор в Израиле не бедствует никогда.

Наконец, армия, которой принадлежал грузовик, несмотря на доказанную и никем не оспариваемую ошибку водителя «тойоты», тоже раскошелилась на кругленькую сумму.

Не из доброты душевной, а из высоких политических соображений: начиналось очередное противостояние между Израилем и автономиями, и факт гибели араба под колесами израильского грузовика шел одним из пунктов преступных деяний израильской военщины.

К маме даже приходили некие эмиссары с видеокамерой, заснять ужасные ноги жертвы еврейской медицины – девочка долечивалась уже в домашних условиях. Но мама и подоспевшая на помощь старшая дочь выгнали прочь непрошеных визитеров.

Те, злобно выругавшись, удалились – они никак не могли привыкнуть к неоправданной, по их мнению, свободе нравов, царившей среди израильских арабов. Попробуй на Территориях кто-нибудь пикни – мигом поднимут на ножи. Недаром не любимая палестинской администрацией статистика относит на каждого араба, погибшего от израильской пули, десятки – а то и сотни – погибших от ножа или веревки соплеменников. Основания, как правило, предельно просты – коллаборационизм, пособничество израильским оккупантам. А приговоры подобных «судов» всегда быстры, окончательны и обжалованию не подлежат…

* * *

Так и жила маленькая семья Малик из Яффы.

Мама каждый день крутилась по бизнесу, о новом замужестве даже не помышляя. Старшая дочь, проскочив из-за университетской учебы обычный брачный возраст, так и не смогла устроить свою личную жизнь. Те, кто был согласен на образованную старую деву, – это не в каждых мужских глазах плюс, – абсолютно не привлекали Гюзель. А те, кто в свое время нравился ей, уже давно обзавелись собственными семьями.

Хуже того, по очень достоверным слухам, Гюзель закрутила любовь с доктором-евреем! И это тяжело угнетало даже не слишком правоверную маму.

– Ну и кто будут ваши дети? – со вздохом спрашивала она дочку. Мама ничего не имела против Лейба Зивертмана, молодого талантливого ортопеда. Еще бы иметь что-то против Лейба Зивертмана, который фактически и поставил Джейран на собственные ноги! Именно он принял медицинскую эстафету после того, как хирурги пробежали свой участок.

– Я не собираюсь иметь детей! – нервно отвечала старшая дочь, не хуже мамы понимавшая всю нелепость складывающихся отношений. Но с Лейбом, похоже, не порывала. Впрочем, как и он, тоже выдержавший немалые битвы в своей семье.