Похищение Европы

– Теперь понятно, почему лучше вовсе без креатива, чем с сомнительным? – спросил он у успокоившихся слушателей. И напоследок прокрутил – благо медиапроектор позволяет – короткий рекламный клип, прославляющий шоколадку: голодный и усталый сибиряк вышел из лесу с бензопилой на плече. Его встречает любимая и вместо ужина кладет на стол… вышеупомянутую шоколадку!

Все заржали, представив, что сделал бы реальный сибирский лесоруб, встреть его жена после сурового дня на морозе подобной хренью! Тем более что при человеке – бензопила…

* * *

Народ встрепенулся и попросил еще – этого добра у Береславского было немерено. Он, довольный успехом, полез за следующим компакт-диском. Да не долез.

Взор его намертво прилип к покачивающейся коленке Елены Феликсовны. Она не сильно изменилась за прошедший час. Но юбка задралась не менее чем на десять сантиметров.

Ефим проследовал глазами снизу вверх, пока не наткнулся на понимающий веселый взгляд жрицы маркетинга. Даже покраснел слегка, сам себе напомнив бычка на веревочке.

Но Береславский не был бы Береславским, если бы долго расстраивался по подобным пустякам. Он взглянул на часы и радостно сообщил:

– На сегодня все, господа! Так и быть, дам вам возможность подготовиться к Лиссабону!

Все дружно загрохотали отодвигаемыми креслами.

* * *

– И вам тоже хорошо подготовиться! – шепнула ему, проходя мимо, шибко умная Даша Лесная. Ефим даже ответить ничего не успел.

Быстро собрался и покинул зал, не сомневаясь, что эффектная Елена Феликсовна через некоторое – обусловленное приличиями – время последует в его сторону.

* * *

Выйдя из зала, Ефим поднялся на свою палубу и по левому борту – хотелось поглазеть на приближающийся Лиссабон – пошел к своей каюте. На полдороге встретил мисс Марпл.

– Привет, Ефимчик! – радостно поздоровалась она. – В Лиссабон собираешься?

– Здравствуйте, Людмила Петровна! – благожелательно, но кратко ответил тот. – Собираюсь. – Вступать в обстоятельный разговор Береславский не намеревался: с минуты на минуту в каюту должна была зайти Елена, и, при всей приязни к прикольной старухе Евстигнеевой, визит прелестной дамы интересовал его куда больше.

– А чтой-то лекция у тебя рановато кончилась? – хитро поинтересовалась розовокудрая провидица.

«Вот ведь КГБ! – диву дался Ефим. – Откуда ей знать, когда у меня должна кончиться лекция?»

А вслух сказал:

– Да вот одну тему завершил, а вторую не стал начинать.

– Ага, – согласилась Людмила Петровна и характерно тряхнула розовыми кудельками. – А сейчас, стало быть, зачет примешь?

Ее глазки хитро блеснули: Ефим уже и сам боковым зрением отметил появление идущей в ту же сторону Елены Феликсовны.

– Не смею больше задерживать, – галантно расшаркалась старуха, едва не сотворив полноценный книксен. – Как говорит народная пословица, большому кораблю – веселого плавания!

* * *

«Нет ни хрена такой народной пословицы!» – уходя, про себя возмутился Береславский. С другой стороны, хорошо хоть средний палец принародно не показала.

А сам уже быстро шел к своему коридору: надо было до подхода Елены Феликсовны успеть отпереть дверь каюты.

* * *

Черт побери, нравилась ему такая жизнь!

20. Двенадцатый день плавания теплохода «Океанская звезда»

Тель-Авив, Израиль

Назвать хромую девочку именем грациозной антилопы – Джейран – вовсе не было садистски-изощренным издевательством. Она родилась совершенно здоровеньким ребенком в хорошей арабской семье. Ее родители в отличие от многих других, проживающих на территории Израиля, арабов имели настоящие израильские паспорта и жили в пригороде Тель-Авива – Яффе, – в доме, уже лет двести принадлежавшем родственникам отца.

Когда-то он был маленьким и одноэтажным. Теперь – солидным и в три этажа. Так уж у арабов принято: когда мальчик становится юношей, родители надстраивают или расширяют свой дом, чтобы сыну было куда привести невесту. Поэтому нередко в дружном арабском доме живут представители сразу трех, а то и четырех поколений.

К сожалению, в доме Джейран уже восемь лет не было мужчины.

Отец погиб в тот же миг, когда стройные ноги девчонки-подростка превратились в кровавую кашу из порванных мышц, сухожилий и костей.

Джейран и сейчас помнит истошный крик матери, когда их маленькая «тойота», потеряв управление, покатилась прямо под колеса израильского военного грузовика. Надвигающаяся высоченная громада с огромными черными колесами – последнее, что увидела сидящая на переднем сиденье девочка.

* * *

Следующая картинка возникла только через неделю. Склоненное над ней лицо пожилого еврея-травматолога из тель-авивского госпиталя.

– Ну вот, детка, – облегченно сказал тот, увидев открывшиеся глаза. – Напугала ты нас изрядно. Но теперь все позади.

За доктором стояла мама, закутанная по брови в темный платок. Их семья никогда не была слишком религиозной, но без платка мама на улицу не выходила.

– Слава Аллаху! – тихо прошептала женщина, только сейчас начиная верить в то, что Всевышний – на пару с этим носатым доктором, да простит Аллах дерзкую мысль, – только что вернул ей дитя.