Поезд сирот

Мистер Рид смотрит на нее в изумлении. Руку Молли поднимает редко.

– Да?

– Я – индианка. – Этого она никогда никому не говорила, кроме Джека. Тайлер знает ее просто как… гота, ну или она для него и вовсе пустое место. – Пенобскот. Я родилась на Индейском острове. И я хочу сказать, что с индейцами произошло то же самое, что произошло с ирландцами под британским управлением. Борьба была нечестной. У них украли землю, запретили их религию, заставили склониться перед захватчиками. Ирландцы это приняли, а индейцы – нет.

– Во рот раззявила, – бормочет Тайлер.

Меган Макдональд, которая сидит перед Молли, поднимает руку. Мистер Рид кивает.

– Она права, – говорит Меган. – Мой дедушка родился в Дублине. И много рассказывал о том, что там натворили англичане.

– Ну а родители моего дедушки лишились всего, что у них было, во время Великой депрессии. Но я же не хожу и не клянчу подачки. Оказался в заднице – терпи, простите за непарламентские выражения.

– Непарламентские выражения пока обсуждать не будем, – говорит мистер Рид, приподнимая брови, – он хочет показать, что отнюдь не в восторге и с Тайлером еще побеседует. – Но разве они это делают? Клянчат подачки?

– Они просто хотят, чтобы с ними обращались по совести, – говорит кто-то из заднего ряда.

– Вот только что это значит? И где у этого границы? – спрашивает кто-то еще.

Другие тоже вступают в разговор, Меган же поворачивается и, прищурившись, смотрит на Молли, будто увидела впервые.

– Индианка, ничего себе. Круто, – шепчет она. – Как Молли Молассес, да?

В рабочие дни Молли больше не ждет Джека, чтобы он отвез ее к Вивиан. Садится на «Эксплорер» прямо у школы.

– Тебе и без того есть чем заняться, – говорит она. – Я же знаю, как тебе неудобно меня ждать.

Дело, честно говоря, в другом: приезжая на автобусе, она может оставаться у Вивиан столько, сколько та позволит, а Джек не будет задавать вопросов.

О своих расспросах Молли Джеку рассказывать не стала. Она знала, что он ответит: не очень это удачная мысль, зря она суется в жизнь Вивиан дальше, чем нужно, и вообще хочет от нее слишком многого. Джек и так в последнее время стал напрягаться: «Ну, как там, скоро закончатся твои часы?» – говорит он. Или еще: «Как дела, продвигаются?»

Молли в последнее время потихоньку проскальзывает в дом Вивиан, быстренько кивает Терри и бочком крадется вверх по лестнице. Распространяться про их с Вивиан крепнущие отношения не хочется: в словах не выразишь да и ни к чему. Какая ей разница, что там думают другие?

– Моя теория выглядит так, – говорит Джек однажды, когда они сидят на школьной лужайке во время обеденного перерыва. Утро прекрасное, воздух теплый и свежий. Одуванчики посверкивают и танцуют в траве. – Ты видишь в Вивиан замещение собственной матери. Бабушки, прабабушки – не важно. Она тебя выслушивает, рассказывает истории, позволяет себе помогать. Ты чувствуешь, что кому-то нужна.

– Нет, – раздраженно говорит Молли. – Ничего подобного. Просто я должна отработать свои часы, а ей нужно разобрать эти завалы. Все очень просто.

– Не так-то просто, Молл, – отвечает он с подчеркнутым здравомыслием. – Мама мне говорит, что по работе-то вы почти не продвигаетесь.

Он открывает большую банку холодного чая, делает длинный глоток.

– Продвигаемся, еще как. Просто это не очень заметно.

– Не очень заметно? – Он смеется, разворачивая итальянский сэндвич из «Сабвея». – А мне казалось, суть затеи в том, чтобы повыкидывать эти коробки. Без вариантов. Или нет?

Молли разламывает морковную палочку.

– Мы раскладываем вещи по порядку. Чтобы потом проще было найти.

– Кому? Агентам по недвижимости? Потому что, признай, больше-то некому. Сама Вивиан туда потом и подниматься-то не будет.

Какое, вообще, его дело?

– Ладно, значит, мы облегчаем жизнь агентам по недвижимости.

По правде говоря, хотя вслух она этого до сих пор ни разу не признавала, Молли уже поняла, что выбросить ничего не удастся. А с другой стороны, какая разница? Ну забит у Вивиан чердак вещами, которыми она дорожит, – и что? Только вот голая правда заключается в том, что рано или поздно она умрет. А тогда на дом налетят всякие профессионалы, они четко и грамотно отделят ценное от личного и оставят только те предметы, которые важны своим происхождением или стоимостью. Так что Молли теперь смотрит на работу у Вивиан под другим углом зрения. По большому счету, совсем не так важно, сколько они сделают. На самом деле, весь смысл в процессе; в том, чтобы прикоснуться к каждому предмету, произнести его название, еще раз подтвердить особую значимость кардигана или пары детских сапожек.

– Это ее вещи, – говорит Молли. – А она не хочет с ними расставаться. Я что, должна ее заставить?

Джек откусывает от бутерброда – начинка рассыпается по вощеной бумаге у него под подбородком – и пожимает плечами.

– Не знаю. Думаю, на деле… – он жует, проглатывает, а Молли отворачивается: ее раздражает его пассивная агрессия, – …важнее, как оно выглядит со стороны, верно?

– Ты это о чем?

– Ну, маме кажется, что ты вроде как пользуешься ситуацией в своих интересах.