Поднебесный Экспресс

Но вот эти все герры, господа, месье, сэры и прочие синьоры, что славно попонтировали, поставив по десять миллионов смертей на каждую пульку, выпущенную слабоумным сербом в жестковыйного эрцгерцога и его несчастную супругу из бельгийского пистолета FN Model 1910? Пуля в мужа, пуля в жену – и в ближайшие четыре года сотрем с доски двадцать миллионов. Уверен, что три четверти из убитых никогда не слыхали о городе Сараево. А когда все кончилось, на этом гуманистическом, христианском, демократичнейшем из континентов, давшем миру Вольтера, Канта и Льва Толстого, отвлеченно, академически задались вопросами «почему?» и «зачем?», а не «кто?»; и действительно, отчего бы не поинтересоваться тогда, мол, а где они, эти ребята с моржовыми усами, в цилиндре и с тростью, хорошо воспитанные и образованные, человеколюбивые и благонамеренные, где они висят, на каких фонарях, в каких их судят судах или вообще без суда? Ну, кому-то не повезло, русским, как водится, их свои же укокошили, кого на Урале, кого в бывшем Петербурге, а вот остальные? Болтаются в петлях? Жрут тюремную баланду и сожалеют о содеянном? Отнюдь. Кто-то, спонтировавший неудачно, отправился в тихое комфортабельное изгнание в тихую комфортабельную страну по соседству; остальных же – почти всех, кстати, – уже через год можно было обнаружить в прекрасном городе Париже, они там собрались и важно обсуждали, как им обустроить жизнь после столь прискорбного происшествия, принявшего – surprise! surprise! – всемирный характер. Ну а потом и понеслось – парады, памятники, исторические и не очень книги, мы будем всегда помнить подвиг тех, кто… Подвиг тех, кого вы загубили просто так, по глупости в лучшем случае; они сгнили в окопах или разорваны снарядом на молекулы, а вы так, ничего себе, пожили, написали мемуары и скончались в кругу безутешной семьи. Кстати, если вспомнить математику, то ведь любопытно выходит: тридцать – сорок китайских миллионов, стертых с досочки жизни Кормчим, они же в процентном выражении к общему количеству населения меньше тех двадцати, которыми уплатили за экономный расход боеприпасов в отдельно взятом боснийском городе. И молчок. О страданиях простого человека поговорим, конечно, и роман напишем, и кино снимем. Но если спросят, мол, «whodunit?», тут мы уйдем в сторону, ведь дело давнее и непростое, призрачно все в этом мире бушующем, никто не виноват, время было такое, политика, геополитика, сами понимаете. Почитайте вот мемуары Черчилля. Или биографию Пуанкаре. Вы слыхали, у него была смешная кличка: «Пуанкаре-война»? Обхохочешься, не так ли? Французы – остроумный народ. Весьма.