Надо начинать с себя, а не с детей. Потому что дети затыкают те дыры, которые родители не хотят даже видеть. Они сами их создают, потом вставляют их туда, как пробку, а затем кричат: «Что ты делаешь?» А что он еще может делать?
—
— Да. Упорно настаивая на чём-то, мы тут же вынуждаем другого человека занимать противоположную позицию. Я никогда не настаиваю. Я никогда вам не скажу, что вы не правы или виноваты в чём-то. У меня нет убеждений. Поэтому я уравновешен внутри самого себя. И поэтому мне не нужен человек, который будет меня уравновешивать извне. Если я сам внутренне гармонизирован, то мне не нужен внешний противовес.
Представьте весы. Если справа я положил гирю в один килограмм, то, чтобы ее уравновесить, я должен и слева положить гирю в один килограмм. А что такое эти гири? Это убеждения. И когда у родителей есть тяжелые убеждения, то должны быть противовесы, которыми, как правило, становятся их дети. Только тогда система будет находиться в равновесии. Но такое равновесие дается очень тяжело. Потому что это и есть ад.
—
— Да.
—
— Поймите, я сейчас говорю о принципе. А принцип заключается в том, что система должна быть уравновешена. Если я сильно настаиваю на чём-то, то будет такой человек, который так же сильно будет настаивать на противоположном.
—
— Вы можете создать пространство, уравновешенное и гармоничное в самом себе. Для этого нужно стать целостным внутри самого себя. То есть уравновесить все двойственности в самом себе. Тогда вы и ваше присутствие становится неким пространством, в котором всё гармонично и сбалансировано. Вы гармонизируете внешнее и внутреннее пространства. Если человек становится целостным, то ему не нужна внешняя уравновешенность, и он несет в мир спокойствие и гармонию. Он никогда и никого не обвиняет. Ему не нужно это. Он никогда не говорит о том, что другой человек неправ, потому что он понимает, что всякий человек прав в своем мире. И тогда всё уравновешивается. И тогда близкие люди становятся свободными. Это и есть освобождение.
До тех пор, пока я упорно настаиваю на чём-то, все те, с кем я связан, вынуждены будут уравновешивать мою крайнюю позицию. Посмотрите, что такое привычное общение людей? Это насилие. Постоянно присутствует усилие и, как следствие, сопротивление. Я говорю так, а ты — не так, я прав, а ты — нет. Но когда появляется человек, у которого отсутствует дисгармония, нет западания на какие-то убеждения, верования и концепции, подобное общение становится невозможным. Ты можешь начать его убеждать, но это бессмысленно, потому что он не оказывает вам сопротивления. Это всё равно, что вы пытаетесь кого-то ударить, но, не встречая сопротивления, сами же и падаете.
Обычно, когда человек пытается кого-то в чём-то убеждать, то наталкивается на противоположные убеждения, и они начинают бороться. Таково общение большинства людей. Но если человек, с которым вы общаетесь, гармоничен, все ваши наскоки и удары возвращаются вам же. Тогда, либо вы в недоумении уйдете, не понимая, почему так происходит, либо перестанете убеждать и ощутите его спокойствие и гармонию. Вы увидите, что можно жить совершенно по-другому. Но для этого надо стать целостным и уравновесить в себе все двойственности. Это и есть возвращение к самому себе. Это и есть то основное, что, собственно, стоит делать.
Молла всегда брал нужные продукты у соседа-бакалейщика и, как только у него заводились деньги, тут же возвращал долг. Однажды Молла задолжал бакалейщику десять рублей. Он не смог вернуть их в срок, и тот беспрерывно надоедал ему. Как-то раз, когда Молла сидел с близкими друзьями, пришел бакалейщик и начал стыдить его. Потеряв терпение, Молла сказал:
— Ну что ты за бессовестный человек! Разве я тебе должен не каких-нибудь десять рублей? Пять рублей ты получишь в эту пятницу, а в следующую я отдам еще четыре. Остается, значит, всего-навсего один рубль. И не стыдно тебе из-за рубля такой шум подымать?!
Сосед пришел к Молле Насреддину.
— Молла, — сказал он, — дай мне твоего осла, я отвезу мешок пшеницы на мельницу.
— Клянусь головой, осла нет дома, сынишка тоже повез пшеницу на мельницу.
Не успел Молла промолвить эти слова, как осел заревел в стойле. Сосед, услыхав его рев, сказал:
— Разве это по-соседски? Осел же дома.
— Как тебе не стыдно, — отвечал обозленный Молла, — ты веришь не мне, пожилому человеку с бородой, а ослу в стойле.
У Моллы пропал осел. Он поклялся, что как только найдет его — продаст за рубль. На следующий же день осел нашелся. Человек, слышавший клятву Моллы, сказал ему: