Под знаком Близнецов. Дикий горный тимьян. Карусель

Фиби нашла нас в кухне. Я увидела ее в окно: она медленно шла по кирпичной дорожке, которая вела от садовой стены и студии. Шла как старуха. Она была одна. Фиби миновала дверь, ведущую из сада, и увидела нас. Она сообщила нам, что Дэниел уехал. Он не сможет пойти с нами на пикник и сильно извиняется.

– Но он же обещал… – повторяла Шарлотта, готовая вот-вот расплакаться. – Он же обещал, что поедет…

Фиби не могла смотреть мне в глаза.

Мы не поехали в Пенджизал. К тому моменту ни у кого не было настроения. Мы организовали пикник на месте, в саду Холли-коттеджа. И так и не увидели тюленей.

Только вечером я смогла поговорить с Фиби наедине. Шарлотта увлеченно смотрела телевизор, а я поймала тетю у раковины.

– Почему он уехал?

– Я предупреждала тебя, – напомнила Фиби.

– Куда он уехал?

– Понятия не имею. Наверное, обратно в Порткеррис.

– Я возьму машину, – сказала я. – Сейчас же поеду к нему.

– Не делай этого.

– Почему? Ты не можешь меня остановить.

– Сперва позвони ему, если ты так решила. Поговори. Убедись, что он захочет увидеть тебя.

Я тут же направилась к телефону. Конечно захочет! Я набрала номер отеля «Касл», а когда на другом конце провода ответила девушка, попросила к телефону Дэниела Кассенса. Но она переключила меня на стойку регистрации, и очередной женский голос сообщил, что мистер Кассенс выехал из номера и не оставил адреса для связи с ним.

7

Я помыла Шарлотте голову и ножницами для шитья подровняла кончики волос. Когда они были чистыми, то приобретали насыщенный цвет каштана с неожиданным медным оттенком.

Фиби позвонила директору местной школы и отправилась с Шарлоттой на собеседование. Домой девочка вернулась вся на эмоциях: у нее будет новая форма, темно-синяя с белым. В классе искусств есть гончарное колесо. И она научится играть на кларнете.

По телевизору симпатичная девочка в одной передаче показывала, как сделать из картонных коробок кукольный дом. Мы доехали до Порткерриса, зашли к продавцу вин и получили там четыре крепких коробки, в которых раньше хранился шотландский виски. Купили канцелярский нож, краски в баночках и кисти. А еще – тюбики клея. Приехали домой и принялись измерять, размечать двери и окна. В кухне валялись газеты, обрезки картона и все наши инструменты.

На ночном небе была растущая луна. Она появилась на востоке тонким серебристым серпом, отбрасывая бледное отражение в черные воды залива, подернутые серебряным светом.

– Прю.

– Что такое?

– А куда уехал Дэниел?

– Не знаю.

– Почему он уехал?

– И этого тоже не знаю.

– Он когда-нибудь вернется?

– Полагаю, что да. Однажды.

– Люди всегда уезжают. Люди, которые мне дороги. Когда Майкл только пошел в школу, в доме было без него странно. Тихо и пустынно. А еще у нас жила няня, когда мне было лет шесть. Мне она очень нравилась. Но ей пришлось уехать, чтобы заботиться о своей маме. А теперь вот и Дэниел.

– Ты ведь его почти не знаешь.

– Но я всегда про него слышала. Фиби постоянно рассказывала о нем. Показывала газетные статьи, когда он устраивал выставку в Америке.

– Но все равно ты его почти не знаешь. Ты и видела Дэниела всего-то день.

– Очень жаль, что он уехал. И дело не в пикнике. И не в тюленях. Это можно сделать в любое время.

– Тогда в чем дело?

– Мне хотелось многое ему рассказать, показать. Например, кукольный дом. И спросить у него многое хотелось. У папы никогда не хватало времени на мои вопросы. А Дэниел не говорит с тобой так, будто ты еще маленькая, он говорит с тобой как со взрослым человеком. Никогда не скажет, что ты мешаешь ему или что ты глупая.

– Что ж… может, у вас много общего. Вы интересуетесь одним и тем же. Вот тебе и кажется, что вы близки.

– Хотелось бы мне, чтобы он вернулся.

– Он очень занят. Дэниел – важный человек. А теперь еще и знаменитый. Ему столько всего приходится делать. И художники… они отличаются от других мужчин. Ему нужна свобода. Такому, как Дэниел, сложно пустить где-нибудь корни, жить в одном месте и быть с одними и теми же людьми.

– Фиби – художница, но она живет в одном месте.

– Фиби другая, она особенная.

– Знаю. Поэтому я и люблю ее. Но я люблю и Дэниела.

– Шарлотта, не надо любить его слишком сильно.

– Почему?

– Потому что незачем любить человека слишком сильно, если ты, возможно, больше никогда его не увидишь… ох, только не плачь. Пожалуйста, не плачь. Просто это правда, и нет смысла притворяться.

Мы покрасили дверь кукольного дома в красный цвет, оконные рамы – в черный. Лили нашла старую коробку из-под одежды, и мы вырезали из нее крышу, прочертили посередине линию и согнули надвое, чтобы получились скаты. Нарисовали черепицу.

Как-то днем пошел дождь, поднялся сильный ветер, и мы с Шарлоттой прошли мимо полей для гольфа, направляясь к берегу. Повсюду летал песок, а волны накатывали с расстояния полмили или даже больше. Ветер приминал камыши на дюнах, а чайки покидали побережье и с криками летали над свежевспаханными полями.