Под знаком Близнецов. Дикий горный тимьян. Карусель

Для Шарлотты не приходило ни писем, ни открыток из Южной Африки. Мы узнали через Бетти Карноу и Лили Тонкинс, что миссис Толливер уехала на несколько дней к подруге в Хелфорд. Таким образом, сбежавших стало трое.

Мы смастерили из пустых спичечных коробков мебель для кукольного домика, раскрасили стены. Ограбили мешок с лоскутками Фиби и сделали ковры из твида с бахромой по краям.

– Прямо как настоящий! – восхитилась Шарлотта, когда мы уложили их в домик. Потом она закрыла дверь и заглянула в окошко, наслаждаясь этим безопасным миниатюрным миром.

Как-то вечером Фиби сказала мне:

– Не могу видеть тебя такой несчастной.

Я притворилась, что не расслышала, потому что не хотела говорить о Дэниеле.

Он уехал. Вернулся к своему кочевому, беспокойному образу жизни, пребывая в вечном поиске. К рисованию, выставкам, Питеру Чэсталу, а может, даже отправился в Америку. Возможно, позже, когда наберется смелости, то пришлет мне открытку. Я увижу ее, проверяя почтовый ящик в своей квартире в Ислингтоне. Яркие открытки со статуей Свободы, а может, с изображением моста Золотые Ворота или Фудзиямы.

«Отлично провожу время. Жаль, что ты не здесь. Дэниел».

Таково было будущее. Мое будущее. Моя работа, квартира, друзья. Я вернусь в Лондон и начну там, где закончила. Сама по себе, как будто я и не была раньше одинокой.

Снова я увидела сон, где я плавала. Он был тем же, что и прежде. Сперва мелководье, затем глубокая теплая вода. Бегущее вперед течение. Чувство, что это течение уносит меня с собой и я не борюсь, а поддаюсь ему. Не смерть, напомнила я себе в конце сна. Не смерть, а любовь. Тогда почему я проснулась с мокрыми от слез щеками?

Мимо проносились безымянные дни, я потеряла всякое чувство времени. Вдруг наступил вторник, пришло время проявить благоразумие. Фиби решила еще с вечера, что я должна отвезти их с Шарлоттой в Пензанс, где мы купим новую сине-белую форму для школы. Возможно, пообедаем в кафе или вернемся в гавань и посмотрим, там ли еще пароход «Острова Силли».

Однако этим планам не было суждено сбыться, потому что утром позвонила Лили Тонкинс и сообщила, что Эрнесту, ее мужу, совсем нездоровится. Фиби ответила по телефону, а мы с Шарлоттой стояли и слушали дрожащий голос на другом конце провода.

– Всю ночь не спали! – причитала Лили.

– Боже ты мой, – пробормотала Фиби.

Лили посвятила ее в подробности. На лице Фиби отразился ужас.

– Боже ты мой!

После разговора она сказала, что Лили не должна покидать своего захворавшего мужа, пока его не осмотрит врач. Она повесила трубку. Лили сегодня к нам не приедет.

Мы наспех поменяли планы. Я останусь в Холли-коттедже, чтобы закончить дела по дому и приготовить обед, а мистер Томас в своем верном такси отвезет Фиби и Шарлотту в Пензанс.

Шарлотта чуть огорчилась из-за такого поворота событий.

– Я думала, что мы пообедаем в кафе.

– Без Прю там не будет весело, – напомнила ей Фиби. – Мы сходим в другой день, когда мне придется увидеться с банковским менеджером или сделать прическу.

Через десять минут после звонка явился мистер Томас в своей шоферской фуражке, на колеса его машины налип засохший навоз. Фиби и Шарлотта забрались внутрь, и я помахала им рукой, затем вернулась в дом, чтобы заняться утренними делами.

Домашние заботы были не слишком тягостными. Лили так тщательно убирала там каждый день, что мне пришлось лишь заправить постели, помыть ванну и вынести из камина в гостиной уголь. В остальном все выглядело более-менее ухоженным. Я пошла в кухню и выпила чашку кофе, после чего начала чистить картофель. День был серый, спокойный, в воздухе висел запах дождя. Я обула резиновые сапоги и вышла в огород за цветной капустой. Как только вернулась в дом, то услышала шум приближающейся машины. Взглянула на часы: с отъезда Фиби и Шарлотты прошел лишь час. Не может быть, чтобы их экспедиция по магазинам так быстро закончилась.

Машина проехала по железнодорожному мосту, и я поняла, что она направляется в Холли-коттедж, поскольку наш дом стоял последним на улице, а дальше был тупик – запертые на висячий замок железные ворота старой верфи.

Я заторопилась внутрь. В кухне положила нож и цветную капусту на сушилку, а затем, все еще в переднике Лили и резиновых сапогах, прошла по коридору к парадной двери.

На гравийной площадке стояла незнакомая машина. «Альфа-ромео», длинный и глянцевый, темно-зеленого цвета, со следами грязи от долгой езды. Дверца водителя была открыта, и за рулем сидел Дэниел, глядя на меня.

В это туманное утро царила тишина. Затем издалека я услышала крики чаек, летающих над пустынными песками залива. Дэниел медленно вышел из машины и осторожно выпрямился, прогибая спину и кладя руку на затылок, чтобы размять шею. Он, как всегда, странно подобрал гардероб, на его лице я заметила щетину. Дэниел закрыл за собой дверцу, и та с отчетливым грохотом захлопнулась. Потом позвал меня.

Это доказывало реальность ситуации. Он был сейчас не в Лондоне. Не в Нью-Йорке. Не в Сан-Франциско. Дэниел был здесь. Дома. Он вернулся.

– Что ты делаешь? – спросила я.

– А ты как думаешь, что я делаю?

– Чья это машина?

– Моя.