Под знаком Близнецов. Дикий горный тимьян. Карусель

У этой южной стороны дома сад был невероятно огромным. Неровной формы лужайка, местами обрамленная цветочными клумбами, спускалась к живой изгороди из эскаллонии. Посредине стояли ворота, украшенные аркой из подстриженной эскаллонии, что придавало саду обворожительно традиционный и старомодный вид. С правой стороны, за высокой кирпичной стеной, где Чипс Армитаж выращивал персиковые деревья, находился обширный огород, а за ним он построил себе студию, едва видную из дома. Со своего места я разглядела лишь шиферную крышу, на которой сидела чайка. Как раз в этот момент она расправила крылья, возмущенно крикнув в пустоту, а потом взлетела, паря над сырой песчаной пустошью.

Я улыбнулась, закрыла окно, чтобы не впускать внутрь холод, и спустилась к Фиби.

Мы устроились друг напротив друга на коврике перед камином, нас согревал огонь, а день за окнами постепенно перетекал в вечер. На подносе стоял большой коричневый чайник, расписанные вручную глиняные чашки и блюдца, тарелка со свежими лепешками, желтое деревенское масло и домашнее вишневое варенье.

– Фиби, ты же не сама приготовила эти лепешки. Не одной ведь рукой.

– Нет. Утром их испекла Лили Тонкинс. Эта замечательная женщина приходит сюда каждый день, все хозяйство на ней. Я и не знала, как потрясающе она готовит.

– Но как ты сломала руку?

– Дорогая моя, какая же это была глупость! Я спустилась в студию, искала старые наброски Чипса… Они точно лежали на верхней полке его книжного шкафа. Я встала на стул, но, конечно, некий неизвестный мне червь пробуравил древесину, ножка сломалась, и я очутилась на полу! – Фиби захохотала, будто не рассказывала шутки смешнее. Шляпа с перьями все еще красовалась у нее на голове. – Как удачно, что я не сломала ногу, да? Я вернулась в дом, и по какому-то счастливому стечению обстоятельств к моей двери пришел почтальон с дневной почтой. Я побежала к нему, и мы поехали в больницу, где меня и замуровали в этот ужасный гипс.

– Бедняжка!

– Не волнуйся, болит не очень сильно. Просто неудобно, к тому же меня раздражает, что я не могу водить. Завтра мне нужно съездить в больницу и показаться врачу… Он опасается гангрены или чего-то в этом роде…

– Я отвезу тебя.

– Не нужно, за мной пришлют машину «скорой помощи». Я еще никогда не ездила в «скорой». Жду с нетерпением. А теперь расскажи, как там Делия?

Делия – моя мать. Я сообщила Фиби, что у нее все в порядке.

– А как прошло твое путешествие на поезде? – Не успела я произнести и слова, как Фиби вспомнила про свою договоренность с миссис Толливер. – Бог ты мой, я совсем забыла спросить про Шарлотту Коллис! Надеюсь, мистер Томас забрал ее с вокзала?

– Конечно.

– Отлично. Ты ведь не против вашей совместной поездки? Лично я думаю, что миссис Толливер могла бы и сама отправиться за этой бедолажкой, но ей это показалось бессмысленным, поскольку мистер Томас все равно туда ехал.

– Я тоже подумала, что она могла бы встретить внучку.

– И как поживает эта кроха?

– Мне показалось, ее что-то тревожит. Похоже, она не обрадовалась, что будет гостить у бабушки. Только когда я упомянула тебя, она хоть немного ожила. Девочка тебя обожает.

– Забавно, да? Ей бы проводить время со своими сверстниками. Вот только в нашей деревне детей мало, да и она не слишком общительная. В первую нашу встречу бродила в одиночестве по пляжу. Сказала, что вышла погулять. Я пригласила ее на чай и позвонила миссис Толливер – сообщить, что Шарлотта у меня. После этого она стала заходить чаще. Девочка в восторге от моих картин и альбомов с набросками. Я подарила ей блокнот и несколько фломастеров. У нее есть талант и безграничное воображение. Любит слушать истории, а я все болтала про Чипса и наши приключения. Поразительно, Шарлотта ведь еще так мала.

– А я и не знала, что у миссис Толливер есть внучка. Да и про дочь не подозревала. Как и про мужа. Что случилось с мистером Толливером?

– Он умер несколько лет назад. Мы познакомились с ним, когда приехали сюда с Чипсом впервые. Толливеры жили на широкую ногу. И все отсюда вытекающее – «бентли», два сада, повар и горничная. Аннабель, единственный ребенок в семье, была ужасно избалована. Но у мистера Толливера случился инфаркт – приступ застал его на седьмой лунке поля для гольфа. Он так и не оправился. После этого все изменилось. Конечно, миссис Толливер ничего никогда не говорила – она самая сдержанная женщина на свете, – но свою огромную машину они продали и сократили прочие расходы. Аннабель училась в какой-то ужасно дорогой школе в Швейцарии, но ей пришлось вернуться домой и перейти в местную общеобразовательную школу. Она ненавидела туда ходить. Вероятно, считала, что жизнь намеренно унижает ее. Глупая девчонка.

– Какой она была?

– Очень красивой, но без намека на интеллект. После того как она вышла замуж и родила сына, то стала приезжать к матери на лето. Каждый раз за ней увивались три-четыре безнадежно влюбленных ухажера. На вечеринках ее всегда окружали мужчины. Словно пчелы на мед слетались.

– Сейчас она на Майорке. Шарлотта мне сказала.