Под знаком Близнецов. Дикий горный тимьян. Карусель

У него было лицо серьезного взрослого человека, светлые волосы на макушке уже немного редели, но когда он широко улыбался, то выглядел совсем мальчишкой. Я засомневалась, стоит ли мне бросать этого представительного мужчину ради своей непредсказуемой тетки Фиби. Может, мама права?

– Прости, что подвела тебя. Вчера я написала твоей матери.

– Возможно, в следующий раз… – галантно сказал Найджел. – В любом случае не пропадай. Дай мне знать, когда вернешься в Лондон.

Я не сомневалась, что, если попрошу, он будет ждать меня. Встретит на вокзале, довезет до Ислингтона, возобновит наши отношения с того места, где мы остановились.

– Хорошо.

– Надеюсь, твоя тетушка скоро поправится.

– Она всего лишь сломала руку, это не болезнь.

Последовала неловкая пауза.

– Что ж, – произнес Найджел и потянулся поцеловать меня в щеку. Он едва чмокнул меня, даже не поцеловал. – До свидания, хорошего тебе пути!

– Спасибо, что приехал. И за цветы спасибо.

Найджел отступил, невнятно махнул рукой в качестве прощания и ушел. Я смотрела ему вслед, наблюдая, как он проходит мимо суетящихся носильщиков, тележек, семейств с чемоданами. У ворот Найджел в последний раз обернулся. Мы помахали друг другу. Затем он исчез. Я вернулась в поезд, положила цветы на полку и снова села. Лучше бы он не приходил.

В моем характере было больше от Шеклтонов, но иногда на поверхность всплывали иные мысли и эмоции, которые, скорее всего, достались мне от матери. Нынешний момент это подтверждал. Наверное, я сошла с ума, раз не хочу быть с Найджелом, не хочу встречаться с ним, тем более связать свою судьбу. Обычно я взбрыкивала как лошадь при одной мысли о замужестве, но, сидя сейчас в поезде и глядя на вокзал Паддингтон, вдруг уцепилась за эту идею. Столь надежный мужчина, как Найджел, подарит мне чувство безопасности. Я представила, как живу в его респектабельном лондонском доме, отправляюсь на каникулы в Шотландию, работаю, только если того захочу, а не потому, что нуждаюсь в деньгах. Я подумала о детях…

– Простите, здесь не занято? – услышала я чей-то голос.

– Что?

Я подняла взгляд на появившегося в проходе мужчину. В руке он держал небольшой чемодан, а рядом стояла тощая девочка лет десяти, темноволосая, в круглых очках, делавших ее похожей на сову.

– Нет, не занято.

– Хорошо, – ответил мужчина, поднимая чемодан на полку.

Казалось, он не настроен на обмен любезностями, а некоторая нетерпеливость в движениях предостерегла меня от замечания касательно моих хризантем. Мужчина своим темно-синим костюмом в тонкую белую полоску напоминал Найджела – наверняка тоже работал в каком-нибудь офисе в Сити. Однако костюм сидел на незнакомце не слишком хорошо, будто стал ему тесен (я тут же представила себе помпезные официальные обеды), а когда он поднял чемодан, я рассмотрела дорогую рубашку, пуговицы которой еле держались на животе. Мужчина был темноволосым, наверное некогда даже симпатичным, но сейчас его подбородок отяжелел, цвет лица стал неровным, а длинные седеющие волосы компенсировали лысеющую макушку.

– Садись сюда, – велел он девочке.

Та осторожно опустилась на самый край сиденья. В руках она держала комикс, на плече висела красная кожаная сумка. Девочка была очень бледной, с короткими волосами, подчеркивающими длинную тонкую шею, и вид у нее был весьма несчастный. Я тут же вспомнила мальчиков, за которыми наблюдала на вокзале, – наряженные в строгие новенькие формы, они сглатывали слезы, а их тучные папаши разглагольствовали, как сильно им понравится в пансионе.

– Билет у тебя с собой?

Девочка кивнула.

– Бабушка встретит тебя на пересадочной станции.

Снова кивок.

– Что ж… – Мужчина провел рукой по волосам. Ему не терпелось поскорее уйти. – Тогда все. С тобой все будет в порядке.

Она вновь кивнула. Они взглянули друг на друга без улыбки. Мужчина собрался уходить, но тут что-то вспомнил.

– Вот… – Он полез во внутренний карман пиджака, достал бумажник из крокодиловой кожи и купюру в десять фунтов. – Тебе нужно будет поесть. Когда проголодаешься, сходи в вагон-ресторан и пообедай.

Девочка взяла банкноту и села, глядя на нее.

– Ну пока.

– Пока.

Мужчина вышел на перрон, остановился возле окна и небрежно махнул рукой. После чего поспешил к своему холеному автомобилю, который увезет его в безопасный деловой мир.

Я мысленно повторяла себе, какой Найджел замечательный и насколько отвратителен этот тип. Неясно, почему столь угрюмый человек провожал такую маленькую девочку. Она сидела рядом со мной тихая, словно мышка. Через некоторое время девочка дотянулась до сумки, расстегнула ее, положила туда купюру в десять фунтов и снова закрыла. Я хотела сказать что-нибудь дружелюбное, но, заметив блеск за стеклами очков, решила оставить ее наедине с собственными мыслями. Через мгновение поезд тронулся.

Я открыла «Таймс», просмотрела заголовки и нерадостные новости, а затем с чувством облегчения перешла к страничке, посвященной искусству. Я нашла то, что искала, – обзор выставки, которая открылась несколько дней назад в галерее Питера Чэстала – всего в паре домов от места, где я работала на Маркуса Бернштейна.