Под цикадным деревом

— Нет никакого комендантского часа, Талия. Не волнуйся. Мама не станет тебя ругать.

Так же поступала Джада: если она не знала, как угомонить тетушек, она просто им потакала, и они успокаивались. При мягком свете лампы с голубым абажуром я наблюдала за выражениями их лиц, за широко раскрытыми глазами, которые смотрели на меня, — любопытными, настороженными, недоумевающими. Мама причесала тетушек, собрала их мягкие серебристые волосы в низкие пучки и приколола к их основаниям разноцветные банты.

— С кем ты ехала? — спросила мама. Она не задала вопрос раньше, потому что была слишком взволнована моим приездом.

— Одна.

— Ох, ну… ничего себе.

Я понимала, что самостоятельная поездка — своего рода подвиг. Я даже не заметила, как сменила город и добралась до дома, и вот уже забочусь о тетушках. Ничего сложного. Мама раздавала тетушкам лекарства на ночь, я смотрела за ними, и мне хотелось улыбаться.

Тетушки глотали таблетки и запивали их водой из пластиковых стаканчиков, не глядя на меня. Я практически не сомневалась, что они считают меня медсестрой, тюремщиком или кем-то подобным.

— Тетушки…

Они перекинулись быстрыми взглядами, посмотрели на меня и снова друг на друга. Семьдесят лет три усталые синьоры черпали уверенность друг в друге.

— Тетушки, расскажите о том времени, когда вы были детьми.

Талия среагировала первой, как я и ожидала.

— Какие дети? Почему ты спрашиваешь о детях этих старых перечниц? Они от меня весь день не отлипают, ты бы знала! Надоели мне!

— Хватит кричать! Честное слово, это ты мне надоела. Я попрошу, чтобы меня отселили в другую комнату. Так что слушай: ты моя сестра Талия, она — Мельпомена, а я Терпсихора Флавиани, родилась в Брешии 14 сентября 1939 года.

Тетя Терпси повернулась ко мне.

— Пожалуйста, синьорина, не могли бы вы сказать ей, что мы здесь на каникулах? Мама всегда отправляет нас на каникулы в Мантую, к тете Джузеппине.

Я погладила Талию и Терпсихору, которые лежали по обе стороны от меня, по рукам.

— Конечно, вы на каникулах. Только вы уже не дети. Вы выросли. Я ваша племянница, Чечилия.

Лицо тети Мельпомены озарила радость, и она потянулась к моим рукам.

— Смотрите, какой красавицей выросла наша Чечилия! Счастье мое, где ты пропадала? Помню тебя прекрасным ребенком, вот такого росточка, с тех пор я тебя не видела…

Тетя Мельпомена была в твердой памяти в день, когда мы устроили праздник в честь того, что я получила водительские права, через год после окончания школы.

Неважно. Мои попытки напомнить о том дне только причинят ей боль. Люди на ее стадии болезни всё еще понимают, когда у них не получается вспомнить что-то, и расстраиваются. Столько раз я замечала по выражению тетушкиных глаз, что она ловит воспоминание, далекий образ, скрывающийся за густым переплетением ветвей — другими событиями ее жизни. Тетя отчаянно пыталась пробиться сквозь преграду, но так и не добиралась до воспоминания, которое хотела воскресить в настоящем. Я не желала допускать мысли, что большая часть тетиного сознания отправилась в одинокое путешествие по стране Забвения, а сама тетушка осталась в полной уверенности, что гостит у тети Джузеппины на каникулах.

Но мне нужно было выяснить, знают ли тети что-нибудь о Лоренцо, и оставался единственный способ — немного надавить на них. Нужно помнить об общей картине, как советовал Эммануэль…

— Хорошие сейчас стоят деньки, — обронила я.

— Хорошие, да, — согласилась Мельпомена, — хотя ночи такие холодные. Все из-за снегопадов.

Она даже не догадывалась, что через месяц наступит лето.

— Помнишь, что случилось вчера, Терпсихора? — тетя Талия залилась смехом, как будто она никогда не забывала имена сестер. — Урания в шубке кружила вокруг яблони на крошечном велосипеде!

— Она не может помнить, — вмешалась тетя Мельпомена, у которой слезы на глазах выступили от искреннего смеха, — она спала.

— Ах, да. Она уснула, чтобы не мучиться от рези в животе, бедняжка.

— Здорово, что Урания вспугнула курицу! — продолжала Мельпомена. — Вечером мы поели фриттаты!

Терпсихора посерьезнела.

— Лучше бы мы ее не ели. Зазря все было, — сказала она на диалекте.

Я представила маленьких тетушек и маму на крошечном велосипеде… Мне хотелось расспросить, узнать детали, но внезапная серьезность тети Терпси побудила меня уточнить, почему им не стоило ужинать тем вечером. Я задала Терпси этот вопрос.

— Потому что яйца принесли горе.

— Какое, тетя?

— Я не помню, — тетушка задрыгала ногами под простыней и закрыла уши руками. — Бум! Гром гремит!

— Началась гроза? Или шел снег?

— Сначала гроза, потом снегопад! — закричала Талия, размахивая руками.

— Нет! Сначала пошел снег. Затем прогремел гром, и ударила молния. Ты знала, Чечилия, что крошечный огонек притягивает молнию?

— Не знала. А где была Эвтерпа?

Тетушки задумались. Наконец Талия заговорила.

— Наверное, она работала. Она тогда постоянно ездила в Милан, туда и обратно…

— Ничего она не работала! — возразила Терпсихора. — Она сидела в курятнике с Нери.

Нери? Кто это? Может ли он оказаться «Н.»?

— Тетушки…

— Так ты не спала, — завопила Талия, обращаясь к Терпсихоре.

— Просто я проснулась!