Под стягом победным

Unpiloted they could never hope to find their way through thirty-five miles of shoals without going aground, and besides, there were batteries at Paimboeuf and Saint Nazaire to prohibit unauthorized entrance and exit.	Без лоцмана им не миновать растянувшиеся на тридцать пять километров песчаные отмели, а выход из устья сторожат батареи Пембефа и Сен-Назера.
The thing was impossible - it was sheer sentimentality to think of it, he told himself, suddenly self-critical again for a moment.	Вывести тендер в море невозможно, и думать об этом - только себя тешить.
He turned away and strolled up towards the American ships, and watched with interest the wretched chain gangs staggering along the gang planks with their loads of grain.	Хорнблауэр повернулся, подошел к американскому судну и стал с интересом наблюдать, как несчастные каторжники, шатаясь, бредут по сходням с мешками на спине.
The sight of their misery sickened him; so did the bullying sergeants who strutted about in charge of them.	Смотреть на них было больно, на командовавшего ими сержанта - мерзко.
Here, if anywhere, he told himself, was to be found the nucleus of that rising against Bonaparte which everyone was expecting.	Вот где может вспыхнуть мятеж против Бонапарта, которого ждут не дождутся в Англии.
All that was needed was a desperate leader - that would be something worth reporting to the Government when he reached home.	Нужен только решительный вожак - об этом стоит доложить правительству, как только они вернутся домой.
Farther down the river yet another ship was coming up to the port, her topsails black against the setting sun, as, with the flood behind her, she held her course close hauled to the faint southerly breeze. She was flying the Stars and Stripes - American again.	В порт с приливом входило еще одно судно, под развернутыми круто к ветру, черными против солнца парусами и звездно-полосатым флагом. Опять американец.
Hornblower experienced the same feeling of exasperated impotence which he had known in the old days of his service under Pellew.	Хорнблауэр испытал бессильную досаду, памятную ему по годам службы у Пелью.
What was the use of blockading a coast, and enduring all the hardships and perils of that service, if neutral vessels could sail in and out with impunity?	Что толку брать берег в блокаду, переносить тяготы и лишения, если нейтральным судам не запретишь беспрепятственно сновать туда-сюда?
Their cargoes of wheat were officially noncontraband, but wheat was of as vital importance to Bonaparte as ever was hemp, or pitch, or any other item on the contraband list - the more wheat he could import, the more men he could draft into his armies.	Пшеница, которую они везут, официально не считается контрабандой, но Бонапарту нужна ничуть не меньше пеньки, смолы и прочих запрещенных к ввозу товаров - чем больше пшеницы он закупит, тем больше солдат сможет прокормить.
Hornblower found himself drifting into the eternal debate as to whether America, when eventually she became weary of the indignities of neutrality, would turn her arms against England or France - she had actually been at war with France for a short time already, and it was much to her interest to help pull down the imperial despotism, but it was doubtful whether she would be able to resist the temptation to twist the British lion's tail.	Хорнблауэр почувствовал, что его увлекает к вечному спору: на чью сторону, английскую или французскую, встанет Америка, когда ей прискучит унизительный нейтралитет: она уже повоевала с Францией, и в ее интересах устранить имперский деспотизм, с другой стороны, очень уж велик соблазн прищемить хвост британскому льву.
The new arrival, smartly enough handled, was edging in now to the quay.	Новый корабль довольно ловко подошел к пристани и, обстенив марсели, погасил скорость.