Под солнцем Севера

Склон долины дружно покрывали злаки. Обильно разрослась овсяницевидная арктагростис с множеством стеблей, одетых при основании остатками старых листьев и бесплодными побегами. Этот эндемик переживал пору цветения, так же как и северный лисохвост — сизовато-зеленое растение с колосовидным соцветием.

Хотя в долинной растительности явно преобладали злаки, но в их среду вкрапливалось отдельными былинками и разнотравье. Розовые цветки гвоздики с ее многочисленными, как бы ползучими стеблями чередовались с желтыми цветками крестовника и холодной арники.

Крупными желтовато-белыми цветками встретила нас ветреница Ричардсона в соседстве с темно-синими горечавками и красноватыми цветками ястребинколистной камнеломки. На мелкоземе небольшой ступеньки берега оказались головчатая валериана и крошечный северный пролом-ник. Олени к нему равнодушны, но, по сообщению Коравги, местные люди пьют настой травы при болезни горла. Сообщество трав завершала единственная растущая тут беринговская осока — серовато-зеленое растение с гибкими стеблями и коротким, словно ползучим корневищем.

Вырытая яма (глубиной почти по колено) обнажила свежие супеси, подстилаемые снизу вечной мерзлотой, а сверху прикрытые тощей дерновиной.

На водоразделах все еще простирались тундровые кочкарники. Мы и здесь поработали лопатой и увидели мерзлотный слой, углубленный на одну четверть метра.

Перегнивание отмирающих остатков растений здесь замедлено и очень затруднено. Образованию в почве перегноя препятствует и очень замедленный прирост растительной массы. Не мудрено, что в поверхностном почвенном слое вместо перегноя (гумуса) преобладает обугливание и оторфовывание растительных остатков. Появлению торфянистости благоприятствует и весен не-летнее заболачивание тундровых почв.

На стенке почвенной ямы различались сизовато-зеленоватые пятна — признаки оглееиия. Почва, прилегающая непосредственно к слою вечной мерзлоты, имела сплошь зеленую окраску.

Оглеение, вызываемое переувлажнением почвы, усиливается моховой дерновиной и торфянистым слоем, непроницаемым для проникновения в почву тепла, особенно в ее минеральный горизонт. Торфянисто-скрытоглеевые супеси характерны и для других участков пушицевоосоковой тундры.

На открытом плесе одного из тундровых озер плавал кулик-тулес. Его призывный крик, похожий на стой, слышен во многих уголках тундры.

На берегу другого озера мы чуть не наступили на гнездо кулика. Никакой подстилки под четырьмя яйцами, тупые концы которых были обращены к солнцу, не было. Покрытые темно-зелеными пятнами, они сливались с дном ямки и окружающей низинной тундрой.

Маленькие нарядные кулички-плавунчики пролетели стайкой так близко друг от друга, что было удивительно, как они не сталкиваются. Они сели на плесо озера и теперь плавали, кивая головками. Беспечно ведут себя самки этих куликов: они только откладывают яйца и затем улетают на юг. Самцы высиживают птенцов, заботятся об их дальнейшей судьбе в течение лета, а когда они подрастут, улетают с ними на юг.

Низины тундры были обильно усеяны осокой кругловатой. Ее первые всходы привлекли внимание нашего оленя, он потянулся губами и сорвал молодую зелень. Олени теперь выпасаются, почти не страдая от комаров.

Подул северный ветер. Через небольшие просветы затянутого облаками неба изредка проникал луч солнца.

Один из наших оленей оказался легко раненным: при нечаянном падении он сломал свой недавно выросший, еще мягкий рог. Обломок рога сильно кровоточил, а под кожей, покрытой мягким ворсом бархатистых волосков, виднелся край еще неокрепшей кости.

Егор тщательно перевязал кровоточащую рану. Сломанный рог он положил на угольки костра. Запахло паленой шерстью. Егор быстро расправился с хрящеватым лакомством и заявил, что это превосходное кушанье.

После полуночи мы свернули палатку и выступили, держа направление на северо-восток.

На пути нам попалось озеро. Обходить его далеко, и Коравги после предварительной разведки повел отряд по мелководью. Дно озера — словно ровный и гладкий ледяной каток, местами прикрытый тонким наслоением ила. Вода, как и в других тундровых озерах, очень холодная, и не удивительно, что лягушку тут нигде не встретишь.

Выходя на противоположный берег, мы вдруг увидели двух серых журавлей. Они стояли на своих длинных ногах в отдалении и, наклонившись, что-то разыскивали в траве. Потом занялись приведением в порядок своих перьев. Маховые перья у журавлей выпадают из крыльев один раз в два года, во время линьки, и тогда птицы теряют способность летать.

Встречу с журавлями можно считать весьма редкой. Егор, хорошо знающий эту тундру, никогда их тут не видел.

Ф. Врангель в июле 1821 года встретил двух журавлей в верховьях Большой Барапихи (Раучуа), то есть значительно южнее нас. В связи с этим он записал: «Сии птицы редко посещают отдаленные северные страны, так что даже немногим из здешних жителей удавалось их видеть».

Возможно, мы находились на крайнем северном пределе распространения этой птицы.