Под солнцем Севера

Издали показался Коравги с ношей на плечах: ему удалось добыть снежного барана-чубука. Это животное обладает изумительным чутьем и осторожностью, подстрелить его может не всякий охотник. Обычно за чубуком охотятся вдвоем. Подбираются к нему против ветра и стараются загнать на горный карниз и отрезать пути отхода. Но даже при такой охоте не всегда обеспечена удача. Неожиданно чубук бросается с карниза в ущелье вниз головой и, ударившись рогами о камни, подскакивает и пускается наутек.

Коравги освежевал тушу и обеспечил нас свежим мясом.

На другой день, оставив Егора сторожить линяющих оленей, которые нуждались в отдыхе и подкормке, мы с котомками за плечами вышли в сторону от нашего основного маршрута и теперь находились в южной кустарниковой подзоне. Однако по сравнению с Европейским Севером тут наблюдалась иная картина.

Если к югу от побережья Карского моря мной два года назад различались, вслед за арктической тундрой, такие 98 отчетливо выраженные подзоны, как моховая и кустарниковая, то здесь кустарниковая тундра выявлялась не так резко. Она была приподнята над уровнем моря, располагаясь на пологих склонах Северо-Анюйского хребта, на междугорных седловинах и плато, пли спускалась в горные долины. Громада хребта прерывала плавную смену зональной растительности. Так было в истоках Медвежки и в других местах во время нашего похода по горам.

Мы воочию убеждались, что границы вертикальных растительных поясов по мере продвижения к северу снижались. На нашем пути остались позади и лесной и кедровниковый поясы (например, в истоках Лельвергыргыпа), а их места заняла кустарниковая тундра из тощей березки и тальников. Спустившись в равнину севернее хребта, эти представители кустарниковой подзоны теперь быстро переходили в соприкосновение с кочкарниками. Кустарниковая подзона угасала (выклинивалась), хотя она еще и не успела как следует развернуться.

Двигаясь на север, мы видели, что кустарники росли только в продольных лощинах по скатам холмов, где весной стекала талая вода. Зимой лощины заносились снегом, и высота кустарников зависела от его глубины. Если бы отдельная веточка посмела остаться над его поверхностью, опа бы непременно погибла, словно подстриженная, как это мы видели на гребне Северо-Анюйского хребта.

Но далее к северу не спасал кустарники и снеговой покров, даже самый глубокий. Оставаясь под ним слишком долго, они тем самым обрекались на гибель: сокращалась и без того короткая пора тундровой весны и лета. Сначала выпадали кустарники покрупнее, а потом и мелкие. Наконец, пройдя десятка два километров дальше на север, мы очутились в кочкарной тундре. Вдоль и вширь раскинулась она по холмам и увалам на необозримые пространства, снижаясь к океанскому побережью.

На холме, по соседству с его вершиной, мы взяли почвенную пробу. Вырытая яма, в которой едва могла скрыться куропатка, показала, что под торфянистой поверхностной дерновиной залегают темно-серые слои, подстилаемые вечной мерзлотой. Словно не веря глазам, глядели мы на эти влажные супеси с буровато-расплывчатыми пятнами — следами оглеения — и думали о подземной тесноте, в которой живут корни растений. Что же это за насыпки природы, довольные таким скромным пайком земли?

Повсюду расстилалась гиперборейская осока. Ее длинные побеги проникают в мочажины и не боятся застоявшейся воды. Теперь всходы этого эндемичного вида слегка огрубели, и олени предпочитали более мягкие и вкусные корма. Между сглаженными осоковыми кичками кое-где пристроились влагалищная пушица и отцветавший живородящий горец со своим соцветием в виде прямого колоса. В нижней часта соцветия, в пазухах кроющих листьев, у пего образовались не цветки, а своеобразные клубеньки. Показавшись из раскрытых почек, клубеньки, еще находясь в соцветии на материнском растении, проросли и превратились в розетку из двух зеленых крошечных листьев. Три таких проросших на растении живорожденных клубенька опали на землю, готовые укорениться.

Во время короткого лета с его неожиданными похолоданиями растения далеко не каждый год успевают принести зрелые семена. Если в таких неблагоприятных условиях нелегко развиться новому растению из семени, то некоторые местные виды развиваются иным путем — из клубеньков, возникающих в соцветии.

Тут же пестрели желтые цветки холодного крестовника с его клочковато-шерстистыми стеблями и цветущий пурпурно-розовый мытник. Принадлежащая к семейству крестоцветных волосистая крупка (ростом не выше спички) образовала здесь маленькие, но плотные дерновинки. Появились у нее и безлистные стрелки, едва опушенные мелкими звездчатыми волосками, но цветки еще не раскрылись. Былинка эта — древнеарктический вид, предки которого не заходили в область былого сплошного оледенения. Недалеко от крупки вырос приземистый эллиптический горец. Вырыв его из земли, мы увидели толстое, перекрученное корневище, одетое остатками старых листьев. То тут, то там встречались сильно пахучий болотный багульник и стебельки голубики.