Под солнцем Севера

Впадины между кочками (мочажины) темнели своими коварными щелями, как ловушки, способные неожиданно защемить ногу. Перепрыгивая через эти естественные капканы, нужно зорко глядеть под ноги. Обычно при ходьбе стараешься ступать по высоким кочкам, но часто нога скользит, проваливается, увязая в размокшей почве мочажин. Не идешь, а словно ковыляешь. Пройдешь пять-десять. километров по такой целине — и кажется, что ступни и бедра у тебя словно вывернуты. А впереди еще кочкарники, и единственный сухопутный транспорт летом — твои собственные ноги.

Меня нередко удивлял Коравги. Он, как и все чукчи, неутомимый ходок. Делая некрупные, размеренные шаги, он может идти много часов подряд. Такой же лад движения он выдерживает, поднимаясь или спускаясь по склонам сопок. Дышит он при этом ровно, только капли пота на его смуглом лбу свидетельствуют о физическом напряжении.

Вот опять надо преодолеть естественную западню между кочками. Стенки их закрывает мох — кукушкин лен; всюду виднеются его прямостоячие сизовато-зеленые стебельки с плотно прижатыми к ним листьями (отсюда и видовое название — сжатый).

Кроме пушиц и осок верхушки кочек закрывала кое-где тощая березка да черничная ива — приземистый кустарник с ^атово-зелеными снизу сизыми листьями, похожими на листья, голубики: она отцвела, и теперь в сережках созревали семена.

Егор, возглавляя цепочку оленей, прыгнул на кочку и чуть не поскользнулся. Нагнувшись, он начал ругать себя: «Плохой, плохой ты человек!» Рядом лежало раздавленное крохотное гнездо какой-то птички. Скрытое кустом березки, оно оказалось незаметным. Егор нечаянно наступил на него, да и разбираться, держа за уздечку переднего оленя, было некогда. У каждого из нас вылетали из-под ногшицы, и мы тоже могли не доглядеть. Но Егор был огорчен и остался безутешен. Как и Коравги, он относится доброжелательно ко всякой живности, населяющей тундру, будь то маленькая птаха или невзрачная зверюшка.

Позднее, преодолевая узкую перемычку между двумя озерами, мы совсем близко прошли мимо гусиного гнезда, выстланного сухой травой и пухом. Пять крупных яиц, лежавших в беспорядке, привлекли наше внимание. Коравги позаботился, чтобы люди не прикасались к гнезду. Пусть в тундре будет больше птиц!

Олени равнодушно прошли мимо растущей на взгорке диапенсии. От лапландской диапенсии, едва переходящей за Урал, она отличается своими листьями, отсюда и ее видовое название — обратнояйцевидная.

В тундре наступила пора, когда прилет птиц окончился. Прошло и то время, когда пернатые, обитающие в тундре, были заняты постройкой гнезд, и часто можно было встретить ту или иную птаху, несущую в клюве какой-нибудь прутик, соломинку прошлогоднего злака или стебелек иной травы для устройства своего незатейливого гнезда. Теперь обитатели тундры заняты высиживанием птенцов или кормлением молоди.

После ночного перехода, когда мы развьючили оленей и собирались отдыхать, солнце начало сильно пригревать. Появилось много мелких комаров. Наш беспокойный олень, обезумев от комариного неистовства, вдруг побежал, высоко подняв голову и слегка откинув назад отраставшие ветвистые рога. Он быстро удалялся, едва касаясь почвы копытами. Егор тотчас отправился на поиски беглеца, а Коравги присматривал за остальными оленями.

Занятый изучением растительности, я вдруг очутился против разгневанной полярной совы. Видимо, невдалеке находилось гнездо, и бдительный самец защищал его. Птица раскрыла крылья и, волоча их по траве, шла ко мне, переваливаясь на ходу. У нее выпученные, немигающие, будто стеклянные глазищи, торчащие перья лицевых дисков, похожих на очки, острый загнутый клюв. Одним своим грозным видом она может устрашить какую-нибудь пищуху, и та погибнет в когтях без всякого сопротивления.

Приблизившись ко мне, сова зашипела и застучала клювом. Пришлось изменить направление и повернуть направо. Тогда птица успокоилась и осталась на месте.

Обычно полярная сова не заботится об укрытии и гнездится на виду у всех тундровых обитателей, выбирая местечко посуше, чаще всего на холмах. Как сильная хищная птица, она сама может сберечь свои гнезда от врагов, и ее белые яйца не нуждаются в защитной окраске.

Почти целый день Егор, а потом Коравги безуспешно искали беглеца: олень убежал к студеному морю и, наверное, теперь свободно бродил по прохладной тундре. Продолжать его поиски значило терять драгоценное время: впереди нас могли ожидать товарищи из Чау иск ого отряда экспедиции. Мы не могли рисковать всеми остальными вьючными животными и поэтому отказались от поисков.