Под палящим солнцем

– Какие вещи? – Ксандер наклонился вперед.

– Мои игрушки и одежда, – сказала Ло.

– Но мы же их нашли, – настойчиво повторила Ильза.

– Не все и не сразу. И к тому же, – Ло отпихнула руку матери. – Папа свои вещи так и не нашел.

– О чем ты? – спросил Гарри.

Ло не ответила. Она явно нервничала. Ее рука потянулась к конфискованному карандашу, и она спрятала лицо в волосах.

– Нет, – сказал Гарри необычно для него резко. – Ответь нам, Ло.

– Дорогая, – Ильза наклонилась к ней. – Какие вещи?

– Деньги, наверно, – прошептала Ло. – Нэйтану пришлось напрячься, чтобы ее расслышать. – И другие вещи. Не знаю что. Папа их искал, но так и не нашел.

– О какой сумме идет речь? – спросил Гарри, и Ильза уставилась на него.

– Ради бога, она и до ста-то с трудом сосчитает, откуда ей знать? И вообще, Кэм не терял никаких денег и ничего не искал. Не надо все усложнять.

Ло вскинула брови.

– Терял! Терял, мама. И искал их повсюду. Кто-то был здесь…

– Джина.

Имя вырвалось с чьим-то дыханием. Нэйтан не был уверен кто это был, пока Лиз не ткнула в него пальцем через весь стол.

– Закрой свой рот, Баб. Я два раза повторять не буду.

– …И папа потерял вещи. – Ло говорила все громче. – Я знаю, я видела. Он искал в сараях, и на конюшне, и повсюду. Я знала, что ты мне не поверишь, мама.

– Это не так. – Протест Ильзы почти утонул в голосе дочери. – Если папа что-то потерял, то почему не сказал об этом?

– Потому что знал, что ты ему не поверишь точно так же, как не веришь мне, – кричала уже Ло. – И наверно поэтому он попросил держать все в тайне.

Все резко затихли, и Ло закрыла рот рукой, будто пытаясь удержать слова. Ее маленькое личико стало некрасиво бордовым.

Ильза сидела неподвижно. Она бросила взгляд на старшую дочь, которая выглядела шокированной. Софи покачала головой. Без понятия. Ильза развернула Ло, так что они смотрели друг другу в лицо.

– Ло, это очень важно, что конкретно сказал папа?

Она потрясла головой и снова молчала.

– Да ради всего святого… – Гарри терял терпение.

– Гарри, – в тоне Лиз звучало предостережение. На улице начинали выть динго. Они были совсем близко.

– Ло, все хорошо. – Ильза наклонилась к ней, так что их лица были на одном уровне. Не бойся, никто на тебя не разозлится. Просто скажи правду. Ты уверена, что папа что-то искал?

На лице маленькой девочки читались мука и тревога.

– Да, я его видела.

– И папа сказал тебе держать это в тайне от всех?

– Не от всех. – Ло посмотрела в глаза матери. – Только от тебя.

Глава 17

Нэйтан сидел на крыльце, глядя, как надвигается ночь. Красная земля и багровое небо перемешались и, насыщаясь, темнели. Ло была не в состоянии – или не в настроении – предложить какую-либо еще полезную информацию, и Ильза увела ее спать.

Нэйтан убирал на место инструкции Кэма, когда в шкафу в коридоре обнаружил гитару. Ксандер читал в своей комнате, так что Нэйтан взял Даффи и пошел на веранду. Гитара была расстроена и неприятно бренькала, пока он регулировал колки. Через двор в фургоне англичан все еще был виден свет и раздавался гул голосов. Он не мог разобрать слова, но, судя по тону, там ссорились. За их фургоном он не видел уже абсолютно ничего. Он начал тихонько наигрывать, пытаясь исправить концовку одной песни, когда услышал, что кто-то вышел. Он оглянулся.

– Это моя гитара.

Софи стояла, облокотившись на дверь в ореоле фонарного света.

– Извини. Я ее нашел.

– Ничего. Ты написал эту песню? – Она села напротив, и он снова начал играть.

– Ага. Почти десять лет назад.

– А название у нее есть?

Он сочинил ее для Ильзы.

– Нет, – сказал он. – Без названия. Что посоветуешь?

– Не знаю. Она грустная. Хотя в ней слышится надежда. Вроде бы. Может быть, «Восход солнца» или что-нибудь такое.

– Хороший вариант, – в любом случае лучше, чем «Посвящается Ильзе». Он доиграл.

– Мне нравится. Концовка только неправильная.

– Да, я знаю. До сих пор так и не могу ее доработать.

– Если не получилось за десять лет, может, пора сдаваться?

– Наверно ты права. – Нэйтан улыбнулся ей. – Так ты играешь?

– Когда без этого, – Софи подняла повязку и дальше слушала его игру. – Здорово.

– У меня было много времени, чтобы практиковаться. – Он постарался сказать это без горечи.

– Ты играешь каждый день?

– Если есть возможность. Примерно с твоего возраста.

– Это так долго, – она выглядела настолько потрясенной, что он засмеялся. – Правда? Абсолютно каждый день?

– В основном. За исключением пары лет, когда у меня не было гитары.

– Почему?

Улыбка Нэйтана исчезла.

– Сломалась.

Вообще-то, это было самое яркое его воспоминание об отце, что удивительно, потому что оно было далеко не худшим. Это случилось в тот день, когда Нэйтан и Кэм пытались сбежать, и Карл Брайт подкараулил их у могилы стокмана. Он до сих пор помнил, как сидел в грузовике, посылая в затылок отца мольбы о том, чтобы тот поскорее разорался. Больше всего его пугала эта странная тишина. За всю дорогу они не увидели ни одного человека и ни одной машины, Нэйтан это хорошо помнил. В общем-то, обычное дело, но именно тогда он отчетливо осознал: вокруг больше никого нет.