Под местным наркозом

И Шлоттау и Крингс выступили одновременно: 1 сентября; погода в тот день была еще по-летнему мягкой.

Первый из них — пехотинец, участвовал в прорыве пограничных укреплений под Млавой, в боях за переправы через Нарев и в преследовании противника по восточной Польше до самого капитулировавшего Модлина[15]; второй начал штурмовать Львов; на высотах Львова в оборонительных боях против польского полка уланов ему впервые представилась возможность оправдать свою будущую кличку «генерал-ни-шагу-назад».

Шлоттау, хоть и сорвиголова, но довольно осторожный малый, заработал в бою за Модлин легкое ранение — в сущности, царапину, царапину предплечья, — и Железный крест второй степени; героя Львова упомянули в военной сводке вермахта, он не был ранен и нацепил на свою почти богатырскую грудь рядом с наградами, полученными в первой мировой войне, новехонький Железный крест первой степени.

И Шлоттау и Крингс отправляли домой письма по полевой почте. Тогда еще не было никаких видимых причин для того, чтобы простой пехотинец, в будущем заводской электрик Хайнц Шлоттау в июле 1955 года так уж рвался встретить на главном вокзале в Кобленце полковника, а в будущем генерал-фельдмаршала Фердинанда Крингса.

Зубной врач, видимо, остался доволен нарисованным мною двойным портретом, свою работу он, наоборот, не одобрил.

— На основании отпечатков на фольге совершенно ясно, что при обточке образовалось несколько зазубрин. Придется эти недоделки ликвидировать при шлифовке. А теперь промываем…

«Как вы считаете, доктор, может быть, нам вставить наплывом главный вокзал в Кобленце и несколько массовых сценок в фильм «Пемза», который все еще передают по телевизору. И…»

— Расслабьтесь, будьте добры. А язык, прижав, опустите.

Общий план: фасад главного вокзала в Кобленце. Закопченная кладка из песчаника. Над гранитным цоколем грубая каменная крошка. Скульптурные орнаменты. Все еще заметны следы военных разрушений. (На крытые толем крыши давит чересчур близкий задний план — цейхгауз, часть старой кобленцской крепости.) На привокзальной площади лихорадочное движение, сама кинокамера недвижима, стоит на месте. А на площади в это время стихийно возникают группки, перемещаются, рассыпаются, то тут, то там лозунги; иногда их развертывают, иногда свертывают. (Голуби, видя, что площадь занята, расселись по карнизам домов, склонив головы набок.) Шум: неразборчивое скандирование, выкрики («А ну, иди сюда, Шорш…»), дружный смех, бульканье пива, бутылки передаются из рук в руки. (Воркованье голубей.) Полицейские стоят наготове около городской сберкассы. Всего две полицейские машины. Домохозяйки возвращаются из магазинов. Подростки ведут велосипеды за руль сбоку. (Продавец лотерейных билетов с засунутой за ленточку шляпы двадцатимарковой бумажкой.) Газетчики. На возвышении из ящиков кинохроника устанавливает свою камеру. Отрывочные возгласы, напоминающие команды. Волнообразное движение толпы; теперь транспаранты развернуты, и на них можно кое-что прочесть: «Арктика нам нипочем!», «Сила через террор», «Курляндия тебя приветствует!», «Крингс-ни-шагу-назад!» Скандирующие люди почувствовали ритм: «Покончим навсегда с болтовней о геройстве! Покончим навсегда с болтовней о геройстве!», «Без нас! Без нас!» (Многие разочарованы, видя, что кинохроника бездействует. Воркотня по адресу киношников: «Начинайте же, вы, подонки…» Голуби улетают и прилетают.)

Средний план — видна кучка людей, которую привел электрик Шлоттау. «Крингса назад в Сибирь! Крингса назад в Сибирь!»

На углу Маркенбильдхенвег в толпе домашних хозяек стоит Зиглинда Крингс. На ней темные очки. Она медленно проталкивается сквозь толпу мужчин, по большей части инвалидов войны. (Кто на костылях, у кого — искусственный глаз, у кого — пустой подколотый рукав, у кого изуродовано лицо.) Толпа встревожена, выкрики у входа в вокзал. Людская масса протискивается в здание вокзала. Водовороты. Ругань. Толкотня. Того и гляди вспыхнет потасовка. Смех у окошка касс; покупаются и раздаются перронные билеты. (Методы ярмарочных зазывал: «Ктоещехочетукогоещенет!»)

Полицейские не вмешиваются, они следуют за толпой, движущейся к контролю, где предъявляются перронные билеты, здесь опять же толкотня. Один из полицейских регулирует движение:

«Полегче, господа, полегче, ваш Крингс от вас не уйдет…»

Топот ног и быстрые хромающие шаги в главном тоннеле, из которого ведут лестницы на разные платформы; все устремляются к четвертой платформе.