Под местным наркозом

(Какие у него изящные фаланги пальцев, как иронично он поднимает бровь. Или медленно качает головой. Шербаум прозвал его «Наш Среброуст».)

А потом вступили воскресные колокола: бим! — и в небо взлетели голуби, — бим-бам! Ах, а сейчас маленькие жестяные колокольчики в моей голове, которая сама себе голова, стали вызванивать: бем-пем-пемза.

Когда язвительно усмехавшаяся дикторша с козьей мордочкой объявила о передаче-репортаже «Пемза — серое золото предгорий Эйфеля», зубной врач стал обтачивать восьмой зуб.

— Хорошенько расслабьтесь. Мы начнем с жевательной поверхности, потом сошлифуем вокруг, опять перейдем к жевательной поверхности.

В моем фильме о вулканических лавах, сиречь пемзе, было показано, как сырье из карьеров переходит на обогатительную фабрику и, освободившись от тяжелых компонентов, обрабатывается патентованным вяжущим «Эйби», идет в бетономешалки, превращается в бетонную смесь, далее в автоматах из него формуются строительные детали…

Мой зубной врач сказал:

— Ну вот, видите. Ваш восьмой уже готов. (Прежде чем он заставил меня полоскать, я сумел, правда в большой спешке, показать складирование в специальных помещениях готовых строительных деталей, а потом продемонстрировать их на катках на открытом воздухе.)

— А здесь, доктор, между нашими стандартными пустотелыми блоками, пемзобетонными перекрытиями, полыми и массивными плитами, между нашими железобетонными панелями и кессонированными плитами, которые, не говоря уже о малом весе, обладают следующими достоинствами: высокой звукоизоляцией, способностью «дышать», пористостью и огнестойкостью, а также гвоздимостью и шероховатой поверхностью, что обеспечивает надежное сцепление со штукатурным раствором; итак, среди складов с современными строительными материалами, которые гарантируют беспрепятственную интеграцию будущих квартиросъемщиков в жилых помещениях западного плюралистского общества, точнее сказать в пространстве между нашими стандартно-форматными плитами, из которых возводятся наши дома, называемые в просторечии «коробками», — как-то раз встретились Линда Крингс и заводской электрик Шлоттау.

Мой зубной врач сказал:

— Я вижу…

И я тем самым основательно подготовился: с высоты птичьего полета засек склады сырья, пенистой лавы, раскинувшиеся между заводом и виллой Крингса, включая парк. На границе между заводом и парком стоит неправильным полукругом кучка людей, одетых в штатское. Заводской инженер Эберхард Штаруш в белом халате и в защитном шлеме объясняет процесс производства пемзовых строительных материалов. А в это время от «Серого парка» в направлении завода движется Зиглинда Крингс. По ее летнему платью в мелкий цветочек видно, что за решеткой парка гуляет ветер. Идя от завода, на территорию складов вступает электрик Хайнц Шлоттау. Зиглинда бредет по подъездной дороге без видимой цели. Шлоттау, наоборот, шагает навстречу Зиглинде с таким видом, словно ищет ее, то есть вполне целеустремленно.

Их постепенное сближение на местности, еще замедляемое разного рода случайностями, происходит при сильном порывистом ветре и доносящейся речи инженера: «Более шести тысяч лет назад, когда в Эйфеле происходили извержения вулканов, по-видимому, господствовали западные и северо-западные ураганы. Иначе не могли бы образоваться залежи пемзы восточнее и юго-восточнее кратеров вулканов. Если раньше крестьяне в предгорьях Эйфеля сами добывали пемзу, то ныне фирма Крингса взяла в аренду все окрестные месторождения. И вот сейчас мы с вами находимся на границе обширнейших залежей пемзы…»

Теперь видно лишь место встречи Зиглинды и Шлоттау среди тесно поставленных штабелей стандартных блоков. Между Зиглиндой и Шлоттау сохраняется известная дистанция. Они оценивают друг друга, делая вид, что смотрят в сторону. От смущения Шлоттау усмехается. Руки Зиглинды, заложенные за спину, ощупывают поверхность блоков. Голос инженера Штаруша сейчас слышен слабее, он как бы удаляется; Штаруш охотно и часто начинает осмотр предприятия речами-экспромтами — это отзвук его молодости, когда он был предводителем подростковой шайки, когда его звали Штёртебекером и он любил держать площадку. Но это также и предзнаменование того, что в будущем он станет штудиенратом — преподавателем немецкого и истории.

— А что вы в данное время проходите со своими учениками?

— Мы пытались осмыслить социальный фон шиллеровской драмы «Разбойники»…

— Стало быть, опять-таки отголоски вашей деятельности в качестве предводителя разбойничьей шайки?

— Сознаюсь, я несвободен от давних впечатлений.

— А ваши ученики?

— Шербаум хочет в соавторстве со своей подружкой сделать из «Разбойников» рок-оперу. Речь там пойдет о мерседесовских звездах, которые спилят на всей территории ФРГ. Мэри Лейн должна сыграть роль Амалии, а супермен…

— Интересный эксперимент…

— Однако у Шербаума не хватает терпения. У него только идеи. Только идеи… — (И их он хочет заморозить, чтобы в один прекрасный день они оттаяли, тогда он додумает их до конца и воплотит в жизнь.) — …Точь-в-точь как этот Шлоттау на складе пемзобетонных блоков…