Под маской скомороха

Шут поднял штаны, подтянул ремешок, и уже направился в палаты, как неожиданно увидел темную фигуру. Кто-то заглядывал в оконце горницы, которая находилась на втором ярусе. Казалось, что человек имеет крылья (это точно был человек, а не большая птица, присмотрелся Якушка), иначе как он мог подняться на такую высоту?

Лазутчик! Это вражеский лазутчик! Якушка поначалу хотел закричать, чтобы позвать на помощь привратника и слуг, но затем передумал. Он самолично словит вражьего сына! И получит от боярыни большую награду.

Якушка тихо подкрался к тому месту, где завис лазутчик, поднял с земли увесистый камень и, прицелившись, бросил изо всей силы. Человек вскрикнул от неожиданной боли и мешком свалился на землю. Шут подскочил к лазутчику и попытался вывернуть ему руки, чтобы связать их своим ремнем, но мышцы человека были упругие, как воловьи жилы. Он мигом извернулся, в его руке блеснул нож, и Якушка почувствовал, как хладное железо пробило ему грудь и достало до сердца.

Он умер, даже не охнув. А лазутчик махнул через забор – и был таков. Но что интересно: очень чуткие меделяны даже не залаяли, хотя обычно реагировали на любой шорох. Они что-то усиленно жевали, и им не было никакого дела до того, что творилось в их владениях. Казалось, будто подворье боярыни Марфы Борецкой посетил не просто чужой человек, который подслушивал и подглядывал, а нечистый дух.

Не исключено, что так оно и было.

Глава 6 ДОГОВОР С ЛИТВОЙ

Усадьба купца Ждана Светешникова мало чем отличалась от боярских строений. Богат и знатен был купец. В отличие от многих собратьев по ремеслу, которые замкнулись в пределах Новгородской земли, он вел торговлю с Литвой, Готландом, Люнебургом[58], Шлезвигом. Крепкий и кряжистый, как дуб, Ждан Светешников не боялся ни морских разбойников-иноземцев, ни новгородских ушкуйников, которые не упускали возможности потрепать и пограбить купеческий обоз или морской караван соотечественника. Мало того, он быстро смекнул, что с бедой проще и дешевле не бороться, а возглавить ее. Поэтому многие ватаги ушкуйников снаряжались за его счет, при этом купец был всегда с прибытком, получая свою долю от их воровских набегов.

Купец любил во всем порядок – и в делах торговых, и в личной жизни. Поэтому свою усадьбу он распланировал с большой тщательностью, и самолично участвовал на всех этапах строительства. Просторные двухэтажные хоромы с теремом – не хуже боярских – Светешников расположил в глубине двора, чтобы можно было не просто заходить в горницу с улицы, а заезжать на чистый двор через прочные дубовые ворота, окованные железом. Да и тын купец поставил такой, что взять его можно было только приступом.

Огородился он не для того, чтобы доказать обществу свое первенство среди новгородского купечества, а с неким умыслом. Обычно свои товары купцы хранили вне дома, чаще всего в отдельных складских помещениях, принадлежащих общинной церкви. А он обустроил склад на своем подворье. И не только из-за боязни, что его товары могут подвергнуться разграблению (такие случаи бывали, когда восставала чернь), а потому что в домашнем складе хранилось и добро, награбленное ушкуйниками. Ведь его никак нельзя было выставлять на всеобщее обозрение, чего невозможно избежать в общинных складах.

Но особенно тщательно Ждан Светешников обустраивал свои хоромы. Конду (сосну) для его жилища рубили в тайболе – дремучем бору. Всем известно, что сосна – самое лучшее дерево для всякого строительства: легкое, стройное и просмоленное на корню. Стволы брались только длиной не менее девяти саженей и диаметром до аршина. А на кровлю пошла ель – такое же долговечное дерево, как сосна, но полегче.

Дерево рубили не всякое, а с разбором, с подготовкой. Светешников сам высматривал ровную подходящую конду, и лесорубы делали топором ласы (затесы) – снимали кору на стволе узкими лентами сверху вниз, оставляя между ними полосы нетронутой коры для движения соков. Затем на пять лет выбранный Жданом строевой лес оставили в покое. За это время сосна густо выделяла смолу, пропитывая ею весь ствол. Срубили конду по стылой осени, пока день не начал удлиняться, а земля и деревья еще спали. Позже рубить нельзя было – гнить начнет.

По древнему обычаю строить хоромы Ждан Светешников начал ранней весной. Но прежде приготовил новшество – землекопы выкопали глубокий ров, а каменщики сложили высокий гранитный фундамент. После закладки начального венца первого сруба купец устроил работникам – опять-таки, по старинному обычаю – окладное угощение. Срубов было несколько, разной высоты. В начале лета, после укладки потолочных матиц, Ждан еще раз порадовал строителей богатым пиром. Затем приступали к устройству кровли. Когда мастера дошли до самого верха и уложили конек, Светешников расщедрился и затеял «коньковое» угощение, хотя мог бы этого и не делать, потому как по завершении строительства полагался большой пир. Но купца большие расходы не смущали; хоромы получились – загляденье.