Почему не Эванс?

– Ну, понимаете ли, все тамошнее считается нормальным. Там держат нервных и всяких таких. Ну, полоумных, которые не совсем еще ополоумели. Джентльмен этот – доктор, и там у него, так сказать, все в порядке… – На этих словах лицо владельца заведения исчезло за донцем пинтовой кружки, а потом объявилось снова уже с полным сомнения выражением.

– Вот как! – проговорил Бобби с мрачным и многозначительным видом. – Если бы люди только знали, что происходит в подобных клиниках… – И также припал к оловянной посудине.

В разговор вступила барменша:

– А я вот что скажу вам, мистер Хокинс. Что там происходит? А вот что: однажды ночью оттуда убежала бедная молодая особа – прямо в ночной рубашке, – и доктор этот вместе с двумя медсестрами отправился на поиск. «О, не тащите меня обратно!» Вот что она кричала. Жалостно так. А она-то богатая, и это родственники избавились от нее. Но они отвели несчастную назад, а доктор потом объяснил, что у нее, дескать, мания преследования – так он сказал. Это когда люди думают, что все против них. Но вот я часто думала – да, думала. Я хотела понять…

– Ах! – молвил мистер Эскью. – Говорить легко.

Кто-то из присутствующих сказал, что мы и представления не имеем о том, что происходит в таких местах. А другой подтвердил.

Наконец беседа закончилась, и Бобби объявил, что намеревается пройтись перед сном.

Грэйндж, как было ему известно, находился на противоположной Мерроуэй-Корт стороне деревни, и поэтому он выбрал именно это направление. Все, что он слышал в тот день, оправдывало подобное намерение. Впрочем, кое-что, конечно, можно было и не принимать в расчет.

Деревенские обыкновенно не одобряют чужаков, и неодобрение это только крепнет в том случае, если приезжие принадлежат к другой национальности. Если Николсон в своей клинике лечит наркоманов, по всей вероятности, с ее территории безо всякой зловещей причины могут доноситься странные звуки – крики и даже стоны, – однако рассказ о девушке-беглянке неприятно поразил Бобби.

Что, если Грэйндж действительно такое место, где людей содержат против воли? Некоторое количество реальных больных может использоваться в качестве прикрытия.

Размышляя, Бобби оказался возле высокой стены с воротами из кованого железа. Подойдя к воротам, он тронул одну из створок. Заперто. Что ж, собственно, почему нет?

Тем не менее прикосновение к запертым воротам оставило в душе его зловещее впечатление. Поместье напоминало тюрьму.

Он прошел несколько дальше по дороге, измеряя забор взглядом. Можно ли перелезть через него? На гладкой и высокой стене не находилось никаких зацепок или опор для рук и ног. Бобби покачал головой и вдруг заметил в заборе небольшую дверцу. И без особой надежды попытался открыть ее. К его удивлению, дверца поддалась, потому что не была заперта.

«Экий недосмотр», – ухмыльнулся про себя Бобби. И шагнул за забор, аккуратно притворив за собой дверь.

Он оказался на обсаженной кустами садовой дорожке и пошел дальше. Тропа изрядно петляла, напомнив Бобби ту самую, по которой бежала Алиса в книге про Зазеркалье.

Совершенно неожиданно тропа резко изогнулась, выходя на открытое пространство вокруг дома. Ночь выдалась лунной, и все вокруг было освещено. Так что Бобби вылетел из тени, не успев вовремя остановиться.

И в этот самый момент из-за угла дома показалась женщина, ступавшая очень осторожно, то и дело оглядывавшаяся по сторонам – как показалось наблюдательному Бобби – с нервной настороженностью затравленного животного. И вдруг замерла на месте и пошатнулась, явно собираясь упасть.

Метнувшись вперед, Бобби удержал ее на ногах, заметив на лице белые как мел губы… ему показалось, что во всей жизни ему не приводилось видеть на лице человека подобный жуткий страх.

– Все хорошо, – ободрил он незнакомку. – Все хорошо.

Девушка – ибо она была очень молода – слабо простонала, не открывая полуприщуренных глаз.

– Я так боюсь, – пробормотала она. – Я ужасно боюсь.

– В чем дело? – спросил Бобби.

Девушка только покачала головой и слабо прошептала:

– Я так испугана. Я ужасно боюсь.

Какой-то звук вдруг насторожил ее. Она выпрямилась, отодвинулась от Бобби, а потом повернулась к нему лицом.

– Уходите отсюда. Немедленно уходите.

– Я хочу помочь вам, – заявил Бобби.

– В самом деле? – Она минуту-другую смотрела на него странным ищущим и беспокойным взглядом. Так, словно исследовала его душу. А потом покачала головой. – Никто не сумеет помочь мне.

– Я сумею, – настаивал Бобби. – Я сделаю для вас все что угодно. Скажите, что именно так пугает вас.

Девушка покачала головой:

– Не сейчас. Ой! Быстро – они идут! Вы не сумеете помочь мне, если не уйдете сию же секунду. Сейчас же… сейчас же.

Бобби покорился ее настоятельному требованию и шепнул:

– Я остановился в «Рыбацких снастях».

Затем нырнул обратно на тропу, напоследок успев увидеть жест торопящей его руки.

И вдруг услышал приближавшиеся к нему от калитки шаги. Кто-то шел ему навстречу.

Бобби торопливо нырнул в кусты сбоку тропы.