Победитель получает

— Ну уж нет… — прошипел первый. — Я лично прослежу, чтобы его существование тянулось как можно дольше… За то, что он сделал, за то, что посмел обратиться против нас, он будет мучиться до скончания времён! Надеюсь, он не выйдет из-под контроля настолько, чтобы сообщить игрушке, что нужно для проигрыша?

— Вот уж это никак невозможно, — успокоил коллегу по Игре второй. — Это базовый запрет. Он просто не сможет его нарушить. А если попытается, разрушится раньше, чем успеет что-нибудь сказать.

— Мне не хотелось бы, чтобы он оказался разрушен, — хищно протянул первый.

— Не беспокойся, он не сможет самоуничтожиться. Просто окажется выведен из строя и не сумеет больше взаимодействовать с игрушкой. И… вернётся в наше полное распоряжение…

— Жду не дождусь, — плотоядно отозвался первый.

Второй ничего не ответил. Уж в чём в чём, а в этом вопросе они были полностью солидарны.

***

Когда сознание вернулось к Маше, она ощутила, что мир вокруг неё переворачивается и куда-то несётся, к горлу подступила тошнота. В первый момент подумалось, что она всё ещё там — в ужасной пустоте, хотя уж там-то не было ни тошноты, ни "вертящегося мира", — вообще никаких ощущений. Маша судорожно вдохнула и распахнула глаза.

Свет падал сверху пятнами, бликами, неровными тонкими полосами. Она лежала на чём-то относительно ровном, но достаточно жёстком. Вокруг царил полумрак, вверху виднелось на первый взгляд хаотичное переплетение веток — и толстых, совершенно голых, и потоньше, с листьями, сквозь них-то и пробивался зеленовато-золотистый мягкий свет, падая вниз трепещущими каплями, нежными лучиками — на земляной пол, чуть прикрытый высохшей травой, на Машин многострадальный, но такой стойкий серый костюмчик, на руки, на лицо, на светло-сиреневый в белых пятнышках мех… Куся!

Маша резко села и прижала к себе серьёзного кото-мыша. Голова немедленно закружилась, с новой силой подкатила тошнота, заныл затылок, да еще и левая лодыжка включилась в общий хор возмущённого организма пульсирующей болью. Но в этот момент Маша всё равно ощущала себя невероятно счастливой. Они не застряли в пустоте! И Куся — жив!

— Пятый раунд. Счёт: четыре — ноль, — устало сообщил знакомый "голос в голове".

— Спасибо, — прошептала Маша, не зная, что ещё сказать, как выразить ту огромную благодарность и еще более огромное сострадание, что она испытывала по отношению к ненавистному когда-то модулю.

Маше показалось, что он хочет ответить, возникло странное чувство, что он тоже подбирает слова и не может найти нужных… Но тут что-то зашуршало сбоку, и Маша резко повернулась — голова отозвалась вспышкой боли.

В хижину или, вернее, большой шалаш вошла девушка в пёстрой тунике до середины бедра и широких таких же зелено-бурых штанах. Одежда была окрашена так, что совершенно терялась среди пятен света и тени, только лицо белело — очень светлая кожа, тревожно-испуганные тёмные глаза…

— Роса! — ахнула Маша.

Племянница Ядвы нервно сглотнула, неуверенно улыбнулась, поставила на плетёный коврик рядом с Машиной лежанкой глиняную плошку с водой, поклонилась и шепнула:

— Ладычица…

— Какая там еще "ладычица", — махнула рукой Маша. — Меня Мария зовут, можно просто Маша. Ты же знаешь? Ядва же тебе рассказала? Про меня.

Роса печально кивнула, опустила глаза.

— Что случилось? — встревожилась Маша. — Она… не сдержала слова? Лирена убили? Или… Только не говори, что его… посвятили Безликим. — Маша схватила юную ученицу жриц за руку, глаза её, противореча словам, молили и требовали правды.

— Нет-нет, — замотала головой Роса. — Не посвят, нет, не убили. Лрен жив, остные тож. Се живы! Ядва сех вывела. В Велик Пирмиде тайных хдов много.

— Как всех? — растерялась Маша. — Зачем ты меня обманываешь? Ядва же их отравила. Перед Играми объявили, что все мятежники мертвы, кроме Лирена и еще одного…

— То тец его, — кивнула Роса. — Но Ядва не травила. То яд, но посл разудить можн. Есл друго зелье дать. Ять капль в рот — и снётся.

— Пять капель в рот и проснётся? — переспросила Маша, с трудом пробивавшаяся к смыслу сказанного сквозь головную боль, усталость и тряские ухабы специфической Росиной речи.

— Так! — радостно согласилась девушка. — Я сам капла — пять апель — гтов! Упела. Се проснулсь!

— Живы и на свободе? — не веря счастью, снова спросила Маша.

— Так, — улыбаясь, кивнула Роса.

— И ты ушла вместе с ними? — Маша вспомнила свой сон, в котором Ядва вела мятежников тайными ходами и все они были живы. И Роса бежала вместе с ними, а Ядва осталась, хотя Лирен и ей предлагал уйти.

— Так, — подтвердила Роса.

— А Ядва? Что с ней?

— Не зна… — улыбка девушки погасла. — Лрен звал её с нами. Она не пшла… отзалась…

— Может, никто не узнает, что Ядва устроила побег? — неуверенно спросила Маша.

— Мож, — вздохнула Роса. — Мож, не зна, пка Лрен и осталн снов не напдут…

— Нападут?

— Так… они не оступятся, не отступ…

— Я поняла — не отступятся.

— Так, но прежд увдят — мя нет… Должн, уже увдели…

— Ну и что? — нахмурилась Маша. — Ядва же не обязана тебя сторожить! Или обязана?

— Не обзяна.