По следам Листригонов

Вдохни Балаклавского бриза глоток,
И вена тугая ударит в висок,
Строкой золотого размера.
Раскатистым слогом Гомера…

Надежды не будет, зови, не зови,
Мы долгие годы не вторим любви.
Погасли огни золотые,
И наши причалы пустые…

Но песенку сложит, грядущий поэт,
В ней чистое слово и светлый завет…
И взоры рыбачек лукавых,
И вторит любви Балаклава.

Мне снится Тавриды полуденный зной,
Листает гекзаметры синий прибой,
И яхта к причалу прильнула,
Она меня в сердце кольнула…

Затихли струны. Только изредка мигает зелёный огонёк бакена. И голос, словно долгожданный дождик, растворился в иссохшей, жаждущей влаги Балаклавской земле.

– Ну, как? – тихо спросил Губанов. Я молчал. Контраст губановской натуры так потряс меня… И мне захотелось крикнуть: «Губанов! Да ты же лучший поэт России. Ты же Пушкин современности! А музыка!»

Но я молчал. Я знал, что Губанова хвалить – просто опасно для жизни…

– Ну, мне уже действительно, пора… – засуетился Володя.

Мы вышли на причал.

– Ну, так как? – всё же не вытерпел он, – нормальная песенка?

– Нормальная, – бесстрастно ответил я. – И музыка…

– Так я пошёл, – улыбнулся Губанов.

– Ну, давай… – только и ответил я.

Альбертотерапия

Альберт Алексеевич. Альбертозо. Альбертушка… Теперь трудно и вспомнить когда я впервые встретил эту поэтическую, зачарованную душу. Именно душу… потому что душа у него настолько превалирует над телом, что порой кажется – вот-вот взлетит, слегка касаясь о пенные гребни волн и растает в туманной голубой дали.

Ах да! Это было у Вали Стрельникова на его знаменитых «пятницах». Да и спасибо Валентину за его подвиг! Вот уже лет двадцать как он, и его Наташа, регулярно принимали у себя в квартирке весь цвет творческого Севастополя! Никто не принимал, а они столько лет подряд!

В одну из этих пятниц и увидел я Альберта. Среднего роста, аккуратный, интеллигентный, обаятельный. Он тогда читал свои стихи, а я не сразу понял кто передо мной…

Там в этот вечер я узнал, что Альберт регулярно по выходным ходит в походы. В храм природы, как сказали мне его друзья.

Тогда я ещё не знал ни альбертотерапию, ни сонм его Альбертозовых «богинь» непременных его компаньонок по неисчерпаемым Балаклавским и Крымским маршрутам.

– Вот вам телефон звоните, будем рады, – Альберт охотно дал мне свой номер телефона и мы расстались.

А вот и долгожданная суббота. Звоню Альберту – а в ответ: «Алло».

Нет, словами это передать просто невозможно. Сколько смысла, тепла, очарования можно вложить в обыкновенное слово «Алло».

«Ждем…» – таков был ответ Альберта.

И вот мы уже идем. Нас семеро. Но царствует над всем лучезарная улыбка Альберта. Вся его компания столь же улыбчива и легка. Мы поднимаемся в горы над Балаклавой. Все выше, выше и выше идет наша тропа. И вот, наконец, лес перед нами расступается – и мы видим бескрайнее синее море… И редкие лодочки плывут там, внизу. оставляя за собой пенную паутинку следа. Мы идем на Нос красавицы. Но чудеса еще впереди. Чем выше мы поднимемся в горы, тем шире и оглушительнее раскрывается симфония синего моря и бухты залива там внизу. Но и это еще не все.

– Стоп, – Альберт поднимает вверх руку. Поднимает как дирижер симфонического оркестра, – а теперь внимание! Видите эту чашу, точно созданную тут на этом склоне для нас. Видите эту свежую, мягкую траву и мох? Прошу вас возлечь друзья и устремить на меня ваши взгляды.

Все, без исключения, мы как загипнотизированные, мы возлегли на это удобное, мягкое, теплое ложе.

– А теперь внимание! Прошу взглянуть туда! – и Альберт взглядом указал нам направление.

О чудо! Перед нами в невероятно красивом обрамлении, словно жемчужина в оправе, предстала Балаклавская бухта с заливом. Длинное-длинное белое облако точно по заказу вплывало с моря в бухту, завершая эту симфонию красоты и великолепия природы.

Но и это было еще не все!

Альберт раздал нам тонкие прозрачные стаканчики. И налил в эти стаканчики некий ароматный темно малиновый нектар.

– Что это Альбертушка? – спросила одна из его богинь.

– А это, – нежно и непритязательно сказал Альберт, – это дар Кадыкиойской долины. Вино из греческой шелковицы! Прошу вас отведать плод моих винных бдений. А я если позволите…

И тут Альберт начал читать нам свои стихи. И не просто стихи. А стихи, написанные на это самое место.