По, Бодлер, Достоевский: Блеск и нищета национального гения

Вот она, Бельгия, как будто вошедшая в моду благодаря французской глупости. Настало время сказать правду о Бельгии, равно как и об Америке, еще одном Эльдорадо всякой французской сволочи, – и вернуться к защите истинно французского идеала[644].

Заметим, что в этом ущемленном патриотизме позднего Бодлера говорит не только резкое неприятие двух наций, видевшихся ему воплощением буржуазного самодовольства, но и не менее резкое несогласие с теми тенденциями современной французской жизни, в рамках которых опыт Америки или Бельгии мог рассматриваться как исключительно позитивный, достойный подражания, вошедший в моду.

Гораздо более интересным для нашей темы является эссе «Новые заметки об Эдгаре По», опубликованное в виде предисловия к сборнику «Новые необычайные истории» (1857). Действительно, если в предыдущей большой работе Бодлер выступал преимущественно как биограф американского писателя, притом сознающий, что строит свое жизнеописание на не совсем достоверных источниках, то в этом этюде он сосредотачивался больше на вопросах поэтики и эстетики, представив в своих размышлениях предварительный набросок к тому рассуждению о методе современного искусства, с которым он выступит в «Салоне 1859 г.». Словом, если в первом большом этюде Бодлер мог подозревать, что находится в плену домыслов и измышлений первых американских биографов По (Руфус Гризуолд для него – лгун и клеветник), то в «Новых заметках…» он более независим, свободно выстраивает некую поэтическую концепцию, исходя главным образом из теоретических работ американского писателя. В этом отношении особенно примечательными нам видятся три теоретических положения, которые Бодлер обстоятельно излагает в этом этюде: речь идет, во-первых, о философском размышлении о новом человеке, который, превосходя человека современного, отличается от него острым сознанием зла в себе и других; во-вторых, об эстетическом рассуждении о литературе декаданса; в-третьих, о наброске поэтики новеллы, в котором, осмысляя жанровое новаторство По-рассказчика, Бодлер приходит к некоторым формулам жанра «поэм в прозе», которые примерно в это самое время он разрабатывает в цикле «поэм-ноктюрнов», предварявшем «Сплин Парижа».

Как уже говорилось, непосредственным источником размышления о литературе декаданса могли быть рассуждения Барбе д’Оревильи из отзыва на первый сборник «Необычайных историй». Нигде не называя имени своего тайного оппонента, более того, отвлекая внимание неясными упоминаниями каких-то «академических сфинксов-мудрецов», стоящих на страже «классической Эстетики», Бодлер, с нашей точки зрения, целит именно в моралиста-католика, не приемлющего «жонглерства» «американского гения». Подтверждением этого предположения может служить самоцитата, которой Бодлер заключает свое рассуждение о литературе декаданса, говоря о том, что некий «неосторожный критик» воспользовался его собственным словом «жонглер», чтобы принизить По, хотя для него самого американский писатель велик во всем, вплоть до своих фарсов. Итак, связывая литературное происхождение По с американской культурой, Бодлер писал: