Пляска в степи

— Макошь-матушка, помогай, — вздохнула одна из женщин. — Ты еще дите неразумное, не вздумай такое князю сказывать!

— А вот и скажу, — Любава высунула язык и принялась вертеть в руках тряпичную куклу. — Мне Чеслава сказывала, что ей тоже сперва не дозволяли меч тягать, но ведь дозволили все же!

— Чтоб больше к ней на полет стрелы не смела приближаться! Ты уразумела, Любава? Девка эта безумная нам вконец дитя спортит…

— А я давно князю говорила, что негоже девке подле дочерей его болтаться. Вон к чему рассказы ее дурные приводят!

Внимательно ко всему прислушиваясь, Звениславка присела на лавку напротив девчушек. Младшая, Яромира, старательно и сосредоточенно возилась со своей куклой, не сказав еще ни слова. Она лишь изредка вздрагивала, слыша громкий голос сестры, али сердитый — мамок да нянек.

— А ты из какого княжества? — устав препираться, Любава повернулась к Звениславке.

Спокойно ей на лавке не сиделось. Девочка успела вся извертеться, взять и вновь положить на стол куклу, поворошить обрезки ткани, подержать в руках тесемки да уронить на дощатый пол не пришитую голову куколки. Женщины шикали на нее, но Любаве все было как с гуся вода.

— Из очень далекого, — ответила Звениславка.

Она отчего-то не могла не улыбаться, смотря на непослушную, непоседливую девчушку.

— Хорошо, что батюшка вновь женился, — вновь поделилась своими мыслями Любава. — А то на него давно уже и дядька Крут сердился, и другие его бояры, что он соболем живет без водимой!

После таких слов одна из нянек подскочила к девчушке и пребольно дернула ее за косу.

— Любава, замолчи немедля! А то отстегаю хворостиной, будешь знать, как глупости всякие болтать да разговоры разумных мужей подслушивать!

Маленькая княжна надулась, выпятив губу, но послушалась и болтать перестала. И потому, когда Устя принесла в горницу целый каравай на подносе и кувшины с молоком и киселем, Звениславка с уже двумя молчаливыми девчушками разделили трапезу, а после она помогла им пришить тряпичным куклам головы и ушла, оставив сестренок на попечении мамок-нянек.

Велев Усте поискать тетку Младу, Звениславка вышла на высокое крыльцо, чтобы пройтись по подворью да заглянуть в закрома, и отчего-то удивилась, когда увидела во дворе князя.

Мужа.

Вместе со своими дружинниками, среди которых Звениславка разглядела несколько знакомых лиц, Ярослав забавлялся на мечах, а подле стояла толпа детских и молоденьких отроков, разинувших от восторга рты. Там же неподалеку грелись на солнышке два огромных, княжьих волкодава. Серый и Айна лениво приглядывали за своим хозяином и благосклонно позволяли мальчикам из детских себя гладить. Вместе с кметями, на равных забавлялась на мечах и Чеслава. Коли не коса, не отличить бы было девку от мужей: носила она одинаковые с ними рубаху да портки, да и билась ничуть не хуже.

Невозможно было вообразить, что дядька Некрас дозволил бы девке войти в дружину, и оттого Звениславке еще пуще хотелось все разузнать про Чеславу. Откуда она да кто ж ее сражаться научил, как на Ладоге оказалась, или она всю жизнь тут прожила? Какой же тогда род так с девкой своей опростоволосился?.. Да отчего глядит иногда на нее волчонком?..

Звениславка вздохнула и, поежившись, поплотнее запахнула на груди тонкую суконную свиту. В это время у нее дома еще жарко светило солнце, одаривая всех своим щедрым теплом. Здесь же на Ладоге уже ощущался осенний холод. От озера да реки дули студеные, сильные ветра. Солнце светило по-прежнему ярко, но уже не грело, и даже листва на деревьях отчего-то начинала желтеть. Звениславка подивилась еще пару седмиц назад, когда они оказались на землях северного ладожского княжества. Много здесь было чудного, незнакомого, чужого…

Задумавшись, Звениславка не сразу увидала, что по крыльцу поднимаются княгиня Мальфрида с княжичем, который приходился Ярославу единокровным братом. Он-то и был законным сыном старого князя Мстислава. Она знала лишь, что звать его Святополком, да накануне на пиру тот выпил лишнего и побуянил слегка, пока кто-то из дружинников его не увел. А еще она знала, что лицо княгини Мальфриды кажется ей смутно знакомым, только вот Звениславка никак не могла взять в толк, где могла видеть ее раньше?..

— Княгинюшка! — Святополк улыбнулся ей, словно наевшийся сметаны кот.

Он придержал мать за локоть, чтобы остановиться на крыльце напрочь Звениславки. Она склонила голову перед княгиней Мальфридой и с опаской поглядела на ее шебутного сынка. Выделялся он среди прочих мужей, тут уж ничего не скажешь! И захочешь пройти мимо — не пройдешь, обернешься вослед, чтобы поглядеть! Носил он богатые ткани: шелк да парчу да червленые сапоги, богато украшенные и расшитые золотой нитью! На плечах меховой плащ скрепляли фибулы с драгоценными каменьями, и даже тесемка, которой мужчины перехватывали волосы на лбу, была у него соткана из шелка!

Смутившись, Звениславка опустила взгляд, прекратив бесстыже разглядывать своего деверя.

— Как тебе терем-то наш, по душе пришелся? — насмешливо спросил Святополк.