А что босиком, сама придумала – мне такое и в голову б не пришло. Говорит, что полезно, наверно, думала, что из-за такой ерунды занятия не продлятся слишком долго. Для нас нет ничего слишком, нет даже просто «долго», нет самого времени – есть лишь дыхание, свет и движение. Общее ощущение жизни, ледяные струи Неба переплетаются с волнами жара Земли, напряжённый гул эфирных струн и покалывание каждой снежинки в ступнях. Лишь миг, только скорость… тени уже от нас отстают, теряются.
Мир преображается, встречает меня узнаванием, вглядывается в Свету пытливо, она здесь впервые. Попросила – покажи. Пожалуйста, Света, это наш мир. Мир, это Света, правда, она прелесть? Мир согласен со мной, я счастлив, Светлана заливается восторженным смехом. Да, милая, вот так я живу и… иногда убиваю.
Оказывается, в Истинном мире можно просто жить… удивительное открытие – убивать не обязательно! Можно любить и чувствовать любовь, оставаться человеком, даже больше – стать почти богом. Стоять, обнявшись, смотреть в глаза, смеяться от счастья, над собой – мы же, как дети кружились до одури, чтоб устало выронить клинки, поймать друг друга в объятья, рухнуть в снег и лежать так долго-долго, глядя в небеса.
После такого наваливается истома, ленивые мысли еле ползут, в общем, некоторое время можно существовать обычным человеческим существом. Как послушные дети мы идём в «родительскую избушку», кланяемся старшим, ведём себя почтительно и прилично степенно. Вот мука-то!
Приходится чувствовать себя в чём-то вечно виноватым мальчишкой перед… ну, кто бы мог подумать! перед Григорием Петровичем! Само собой, перед матушкой. Пусть лично я перед ней провиниться не успел, это целиком заслуга юного Горислава, но я ж это он и есть, так что чувствую себя виноватым, как дурак.
Спрашивается, откуда это во мне, сиротке приютском? Мне трудно было понять поведение «нормальных» ребят, их звонки домой и неуклюжие враки. Особенно после заявлений о том, как бедных достала родительская опёка. Впрочем, я начал немного понимать их готовность пахать на трёх работах, даже воевать, лишь бы «не жить с родителями».
Матушка нас прекрасно понимала, сама ж пожила в роли младшей невестки, так что протокольные вещи свелись к минимуму, а зажили мы отдельно. Остромысл сразу выделил землянку в секретной части и не велел оттуда выходить без его сопровождения, пока не освоим базовый отвод глаз.
Вернее было бы сказать, пока не сдадим зачёты на первый, только ему известный уровень. Пришёл к нам в землянку, хоть постучаться не забыл, расселся и «с нашего позволения» потратил целый час на объяснение основ теории, распинался о разнице между «видеть» и «смотреть». Мы умненько кивали невпопад, тоскливо гадая, когда же он свалит уже. Наговорившись, колдун предложил практическое занятие, простые прятки, причём, для начала водить будет только он.
Вылезли из-под тёплых шкур, Остромысл учтиво отвернулся, пока мы одевались, и сразу начал считать: «Я считаю до пяти, тупо лень до десяти…». С тепла поёжились на морозце и прыснули босиком в разные стороны. Следы, конечно, выдавали нас с головой, я специально бежал, разбрасывая снег. Скрылись среди нагромождения камней и поваленных деревьев, я осторожно выглянул.
По опыту следил не за колдуном, а за его тенью, или смотрел на что-нибудь позади него. Ага, растерялся, ожидал выйти на нас по взглядам. Тут-то меня осенило… Я начал тихонько смещаться подальше от позиции Светланы. Могу поучить и самого колдуна ходить по лесу или в развалинах. Нахлынули привычные ощущения, когда замечен – получи пулю или гранату из подствольника.
Устроился на воображаемой огневой и вонзился взглядом в долговязую фигуру, будто собрался всадить в него полрожка. Он обернулся, словно на зов, уверенно двинулся ко мне. Стоило ему углубиться в завале, лёгкая тень метнулась по своим следам обратно к землянке, у входа подарила ему насмешливый взгляд и тотчас слилась с уютным мраком.
Остромысл растерянно остановился, тихонько засмеялся, покачав головой. Признаться, его прыжок был для меня неожиданным, я едва успел подобраться, чтоб, когда он снова метнётся, прыгнуть одновременно с ним. Я сосредоточился на звуке, внимательно разглядывая, запоминая форму коряги под ногами. Колдун не двигался, лишь ровное дыхание, ни скрипа. Ясно, что решил попытаться взять на испуг…
Шорох, прерывистый хрип, и я срываюсь с места, в движении на самом краешке обзора поймал его тень. Остромысл меня не заметил, нормальному человеку необходимо смотреть, куда он прыгает. Не оглядываясь, спокойно иду к землянке, его вздох – шаг, замереть, выдох – другой шаг.
Наше вам с кисточкой. Кроме «смотреть» и «видеть» есть ещё такая штука «не мог и подумать». Светлана уже лежала под шкурами, озорно улыбается, снимаю рубаху. – Нас тут прервали, итак…
Обожаю это дело с остреньким, пару раз даже довелось попробовать под обстрелом, подбил корректировщицу-радистку, да она и не ломалась особо. Ну а тут разве что разозлим и без того злого колдуна, что он нам сделает-то?