Письма в небеса

– Макс, – повторил Итан, в точности копируя мой голос. Неизвестно откуда в его руках появился подарочный пакет. С ужасом я наблюдала за тем, как он облачается в мою одежду, как красит лицо, пока Макс тарабанит в дверь. – Не переживай, Софи. Ты умрёшь. Я займу твое место.

Дверь подвала распахнулась и ударилась об стену с такой силой, что осыпалась штукатурка.

Макс был не один. Его блондинистая болонка улыбалась острыми зубами, выглядывая из-за его спины.

– У него пистолет! – закричала я Максу, когда он рванул ко мне.

– Пистолет! – Тявкнула болонка.

– Как я рада вас видеть! – Воскликнул Итан моим голосом. – Вы принесли подарки?

– Подарки! Подарки! – захлопала в ладоши болонка.

– Что происходит?

Макс повернулся ко мне, и его лицо было перекошено от ненависти.

– За все нужно платить, Софи. Я тебе помог, а ты нам не помогла. – с этими словами Макс рывком поставил меня на колени.

– Закрой глаза! – заверещал Итан. – Это сюрприз!

– Подарки! Подарки! – Вторила ему болонка.

Макс направил мне в грудь пистолет, и я повиновалась, закрывая глаза и не веря в происходящее.

– Подарки! Подарки!

Два судебных пристава внесли громадную почтовую коробку, наспех оклеенную подарочной упаковкой.

– Ты уже знаешь кто в ней? – Спросил Итан. – Хочешь увидеть своего Мэтью? Хочешь?

Я проснулась от собственного крика и вскочила с постели, словно ошпаренная. На часах была половина десятого.

Включив свет во всех комнатах, я проверила замки, и, убедившись, что все заперто, щелкнула пультом. Мне нужно было нарушить тишину, чтобы не прислушиваться к каждому шороху.

– У нас в гостях Элиза Тэйлор. – сообщила ведущая, ослепительно улыбаясь телезрителям. – Здравствуйте, Элиза.

Элиза ответила, и глядя куда-то мимо камеры, помахала рукой. На ней были затемненные очки, и это, наряду с несколько затрудненной координацией, сказало все за себя. Я застыла.

– Ваша благотворительная выставка собрала четыре миллиона долларов. Вся сумма была направлена неврологической клинике, занимающейся изучением болезни Паркинсона.

– Мой отец болел этой болезнью. Сегодня ровно сорок лет, как он ушёл.

Ведущая выразила соболезнования.

– Ваша последняя картина посвящена этой дате?

– Несомненно.

– Я изобразила Уробороса. Мой отец верил в символику «постоянно омолаживающейся змеи». Именно Уроборос был выгравирован на кольце, которое отец подарил матери в день венчания.

– О Боже! – прошептала я. На ватных ногах я дошла до дивана, и плюхнувшись в мягкие подушки, открыла ноутбук.

«Элиза Тейлор» – написала я в поисковике. Несколько кликов мышкой и я уже набирала номер, моля небо, чтобы на том конце ответили.

– Слушаю.

– Добрый день, – срывающимся голосом произнесла я. – Я могу поговорить с Элизой Тейлор?

– Вы видели время?

– Постойте! – воскликнула я. – Это важно. Это очень важно!

– Говорите, – нетерпеливо ответила женщина.

– Дело в том, что я смотрела интервью…

Недовольный вздох.

– Ко мне попала одна вещица. Я думаю, я должна её вернуть.

– О чем вы говорите? – раздражаясь, спросила собеседница, и я почувствовала себя глупо. Нужно было сразу сказать о кольце, но от волнения я несла чепуху.

– Это кольцо. Обручальное кольцо с Уроборосом.

– Как вы сказали? Кольцо с Уроборосом, – голос дрогнул. – Вы можете приехать?

– Диктуйте адрес.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ: «ЭЛИЗА ТЭЙЛОР»

Ровно в восемь утра я нажала на кнопку звонка.

Дверь мне открыла сама Элиза Тэйлор. Сегодня она выглядела иначе, её волосы были уложены в аккуратный узел, а вместо бриллиантов в ушах были жемчужные серьги. К воротнику жакете прицеплена брошь в виде голубки с лавровой ветвью. Лицо, чистое, светлое, нетронутое макияжем, казалось время над ней не властно. Сжав подлокотник кресла, Элиза произнесла:

– Это правда? Вы действительно нашли кольцо?

– Вы позволите мне войти?

Только теперь я увидела, что у стены маячит нескладная девушка лет 25. Девушка кивнула, откатила коляску и заговорила тем же глубоким голосом, который я слышала по телефону :

– Мама очень волнуется.

– Я тоже.

Ссутулившись, девушка шла впереди меня, и мы оказались на зимней террасе.

За тонкими стёклами (без единого развода, ну надо же) я увидела сад. Растения уже укрыли от холодов, и только у каменной перголы в вазонах зеленел самшит.

– Мама любит бывать на воздухе – сказала девушка, проследила за направлением моего взгляда.

Стол был накрыт на троих. Изящные порцеляновые чашки, безупречно белые, словно покрытые лаком, украшали две буквы – L.T.

– Присаживайтесь, будьте любезны, – прошелестела Элиза. – Саманта, позаботься о гостье. Прежде, чем опустится на стул, обитый белоснежным шениллом, я вынула из кармана кольцо. Саманта встрепенулась, словно проснувшись и заботливо подвинула ко мне чайник и сахарницу. Краем глаза она косилась на кольцо, но не смела заговорить. На низкой софе беспорядочно лежали подушки и она неуклюже упала в них, и застыла.

Я коснулась руки Элизы, вложила кольцо в ладонь и зажала, обхватив обеими руками.

– Хвала небесам! – произнесла художница, голос её дрожал. – Что вы хотите за него?