Пятеро детей и чудище

— Да вы возьмите его с собой, и скоро узнаете, что я имею в виду! — воскликнула Антея. — Как вам понравится, если рядом с собой вы вдруг увидите несчастного, беспомощного малыша, который не достает ногами до педалей и, не в силах управлять велосипедом, катится вниз с холма?

Молодая леди сильно побледнела.

— Чьи это такие грязные дети? — спросила она взрослого Ягненочка (на этих страницах называемого иногда Сент-Мор).

— Не имею ни малейшего понятия, — солгал тот бесстыдно.

— Ах, Ягненочек! Как так можно! — воскликнула Джейн. — Ты же прекрасно знаешь, что ты наш ненаглядный, любимый младший братик. А мы — его старшие братья и сестры, — пояснила она, повернувшись к молодой леди, которая дрожащими руками развернула свой велосипед к калитке. — И мы должны присматривать за ним. И обязаны привести его домой до заката, а иначе я не знаю, что с нами будет. Он, видите ли, как бы зачарован, то есть заколдован, что ли… Ну, вы понимаете, что я имею в виду!

Раз за разом Ягненочек (то есть Девере) пытался остановить Джейн, но Роберт и Сирил крепко держали его за ноги, каждый за свою, так что ему трудно было высказаться в свою защиту. Молодая леди поспешно уехала и за обедом разволновала своих родственников рассказом о том, как спаслась бегством от семейства опасных умалишенных.

— Глаза у той девочки были просто страшные! — рассказывала она. — Ума не приложу, как она оказалась на свободе! Когда велосипед молодой леди пропал из виду, Сирил твердо сказал:

— Хилари, старина, должно быть, тебя хватил солнечный удар. Что ты такое наговорил этой леди? Ведь если мы повторим тебе все, что ты сказал ей, когда ты снова станешь самим собой, например завтра утром, ты, наверное, ничего и не поймешь. Я уж не говорю о том, что не поверишь. Послушай меня, старина, пойдем домой. А если завтра утром ты не станешь самим собой, мы попросим молочника позвать доктора.

Несчастный взрослый Ягненочек (Сент-Мор было одним из имен, данных ему при крещении) выглядел теперь сильно озадаченным и не перечил.

— Что ж, поскольку все вы, братцы, похоже, умом не просто тронулись, но и вовсе его лишились, — сказал он с горечью в голосе, — будет, пожалуй, лучше, если я отведу вас домой. Только не думайте, что все это сойдет вам с рук. Я вам еще задам завтра утром.

— Ну конечно, Ягненочек! — прошептала Антея. — Но это будет совсем не то, что ты думаешь.

Глубоко в своем сердце Антея слышала любимый тоненький голосок маленького Ягненочка, столь не похожий на грубый голос этого ужасного взрослого Ягненочка (одним из имен которого было Девере), и голосок этот лепетал: «Пантя хорошая! К Панте на ручки!»

— Идем скорее домой! — сказала она. — Утром ты скажешь все, что захочешь, если, конечно, сумеешь, — добавила она тихо. Невеселая, надо сказать, компания возвращалась домой в сгущающихся сумерках.

Покуда Антея говорила, Роберт снова поработал булавкой, и Ягненочку (его следовало бы называть Сент-Мор, Девере или Хилари), похоже, было уже неохота заниматься починкой велосипеда. Так что он просто покатил его.

Когда дети добрались до Белого дома, солнце ул<е вот-вот должно было сесть. Вообще-то, четверо старших детей хотели задержаться на дороге до самого заката, когда взрослый Ягненочек (чьими именами, данными ему при крещении, я не стану вам больше досаждать) превратится обратно в их ненаглядного и надоедливого младшего братишку. Однако тот, поскольку, что ни говорите, был взрослым, все время подгонял их и поэтому прямо на лужайке встретился с Мартой.

Вы, конечно, не забыли, что песочный эльф оказал детям особую милость: сделал так, что слуги не замечали перемен, вызванных их желаниями. Поэтому Марта не увидела ничего особенного — просто четверых старших детей и маленького Ягненочка, о котором она так беспокоилась весь день. Тог семенил рядом с Антеей на своих пухленьких ножках, хотя дети по-прежнему видели взрослого Ягненочка (не будем вспоминать имена, данные ему при крещении). Марта ринулась к нему и подхватила на руки, воскликнув:

— Иди на ручки к Марте, крошка! Взрослый Ягненочек (чьи имена отныне подлежат глубокому забвению) стал отчаянно брыкаться. На его лице появилось выражение ужаса и недоумения. Однако Марта оказалась сильнее. Она схватила его в охапку и понесла в дом. Дети никогда не забудут эту картину. Одетый в изысканный фланелевый костюм молодой человек в зеленом галстуке и с черными усиками — к счастью, он был узок в кости и не очень высок — бьется в крепких руках Марты, которая несет его, беспомощного, и на ходу уговаривает быть хорошим мальчиком, не брыкаться и поесть замечательной молочной тюри!

На удачу, едва они достигли входной двери, солнце село, велосипед исчез, и Марта внесла в дом самого настоящего, сонного, обожаемого двухлетнего Ягненочка. А взрослый Ягненочек (отныне безымянный) исчез на веки вечные.

— На веки вечные, — произнес Сирил, — потому что таким Ягненочком впору стращать маленьких детей, и мы просто обязаны стращать им нашего Ягненочка, для его же пользы, чтобы он ни за что таким не вырос.

— Не надо его стращать, — сказала Антея. — Я не позволю!