Пятеро детей и чудище

Ведро воды нашлось, и когда было установлено точное количество проколов, чай, который подали «велосипедистам» в доме, показался подлинным по-дарком судьбы. Тем более что им подали не просто чай, а нечто среднее между чаем и обедом. За еду пришлось заплатить из тех пятнадцати шиллингов, которые заработал Роберт, когда был великаном, так как выяснилось, что, к несчастью, денег у Ягненочка не имелось вовсе. Это было жестокое разочарование, но такое со всяким может случиться, даже с самым что ни на есть взрослым человеком. Как бы то ни было, Роберт наелся досыта, а это было уже кое-что. Тем не менее ненавязчиво, но настойчиво все четверо несчастных детей по очереди предпринимали отчаянные попытки уговорить Ягненочка (или, если хотите, Сент-Мора) провести остаток дня в роще. Тем более что к тому времени, когда тог справился наконец с восемнадцатью проколами, до вечера было уже недалеко. Со вздохом глубокого облегчения Ягненочек сел на починенный велосипед и вдруг стал поправлять галстук.

— Сюда идет какая-то леди, — быстро сказал он. — Ради бога, убирайтесь! Домой! Прячьтесь! Брысь! Я не хочу показаться леди в компании таких зама- рашек.

А надо заметить, братья и сестры Ягненочка (или, если хотите, Хилари) и впрямь изрядно вымазались в грязи, поскольку утром в саду Ягненочек, который был тогда еще малышом, бросался в них землей. Голос взрослого Ягненочка был, как потом выразиласьДжейн, столь «тираническим», что дети беспрекословно ретировались на задний двор и оставили Ягненочка в его фланелевом костюме и с его черными усиками один на один с молодой леди с велосипедом, который она как раз вкатила в сад. Вышла хозяйка дома, молодая леди заговорила с ней, а Ягненочек приподнял шляпу, когда молодая леди проходила мимо него. Детям было не слышно, что та говорит, хотя они, как могли, высовывались из-за угла свинарника и слушали во все уши. Они полагали, что, как выразился Роберт, ведут себя «совершенно честно по отношению к этому гадкому Ягненочку».

Зато они отлично расслышали, когда тот с превеликой учтивостью произнес:

— Прокол? Не могу ли я оказать вам помощь? Если позволите…

Со стороны свинарника донесся взрыв сдавленного смеха, и взрослый Ягненочек (он же Девере) в гневе скосил один глаз в том направлении.

— Ах, вы так любезны, — сказала молодая леди и поглядела на Ягненочка.

Надо сказать, что поглядела она на него довольно- таки застенчиво, но, как заметили мальчики, взгляд ее не был лишен кое-каких серьезных намерений.

— Можно подумать, — прошептал Сирил, — починки одного велосипеда ему сегодня мало. Эх, знала бы она, что на самом деле он всего-навсего толстый карапуз!

— Ничего не карапуз! — возмутилась Антея. — Он золото, если его не трогать. Он по-прежнему Ягненочек, наше золотце, в какого бы противного дядьку он ни превратился. Правда, Киска?

Джейн, похоже, имела кое-какие сомнения на этот счет, но промолчала.

Ну так вот, Ягненочек, которого, не забыть бы, теперь полагалось называть Сент-Мор, осматривал велосипед молодой леди и вел с ней учтивую беседу, как самый настоящий взрослый мужчина. Никто бы и подумать не мог, что еще сегодня утром этот мужчина был розовощеким двухлетним малышом, который разбил чужие часы. Девере (как мы и станем называть его в дальнейшем), починив велосипед молодой леди, вынул из нагрудного кармана золотые часы, и все, наблюдавшие за ним со стороны свинарника, так и ахнули, потому что это выглядело возмутительно несправедливо. Малыш, который только сегодня утром сломал двое, пусть и не особенно дорогих, но вполне исправных часов и по глупости Сирила стал взрослым, теперь носит в кармане самые настоящие золотые часы с цепочкой!

Хилари (назову его так), уничтожив взглядом своих сестер и братьев, сказал молодой леди, с которой, похоже, решил подружиться:

— Если позволите, я провожу вас до перекрестка. Дело к вечеру, а на дороге встречаются бродяги.

Никто, наверное, так и не узнает, что ответила бы молодая леди на это столь учтивое предложение, потому что, едва услышав его, Ангея выскочила из укрытия, перевернув по ходу дела свиное корыто, из которого потоком хлынуло пойло, бросилась к Ягненочку (которого, полагаю, следовало бы назвать Хилари) и схватила его за руку. За ней последовали все остальные. И все увидели четырех вымазанных в грязи детей — зрелище, доложу я вам, так себе.

— Не позволяйте ему! — умоляющим голосом обратилась Антея к молодой леди. — Он не годится в провожатые!

— Ступай прочь, девочка! — страшным голосом произнес Сент-Мор (назовем его теперь так). — Немедленно отправляйтесь домой!

— Лучше бы вам с ним не связываться, — с отчаянием продолжала Антея. — Он сам не знает, кто он такой. Он совсем не то, что вы думаете.

— Что ты имеешь в виду? — спросила, ясное дело, молодая леди, пока Девере (как я осмелюсь на этот раз поименовать взрослого Ягненочка) тщетно пытался оттолкнуть от себя Антею. Остальные подпирали ее, и та стояла твердо, как скала.