Читаем Пьяное Средневековье. Средневековый алкоголь: факты, мифы и заблуждения полностью

«Вы должны поклясться, что вы не должны знать ни одного пивовара или пивовара, повара или пекаря в вашем приходе, который продает галлон лучшего эля более чем за полтора пенни, или галлон эля второго сорта более чем за один пенни, или иным образом кроме как запечатанным и наполненным чистым элем; или кто варит меньше, чем привык до этого указа, по этой причине, или отказывается от своей профессии, скорее всего, по причине этого указа; или если какие-либо лица будут поступать вопреки любому из этих пунктов, вы должны сообщить олдермену вашего прихода их имена. И что вы, как только вам потребуется попробовать любой эль пивовара или пивовара, будете готовы сделать то же самое; и в случае, если он окажется менее хорошим, чем был до этого указа, вы, с согласия вашего олдермена, должны установить разумную цену на него, по вашему усмотрению; и если кто-нибудь впоследствии продаст то же самое выше указанной цены, вы должны подтвердить это вашему олдермену. И что ни за подарок, ни за обещания, ни за знание, ни по причине ненависти, ни из-за чего-либо другого ни одного пивовара, хакстера[39], повара или пекаря, который действует против любого из вышеперечисленных пунктов, вы не должны покрывать, щадить или жестоко обижать; и когда от вас требуется попробовать эль, вы не должны отсутствовать без уважительной и истинной причины; но все, что относится к вашей должности, вы должны делать хорошо и законно. Да помогут вам Бог и Святые[40].

Но как обычно, когда речь идет о Средневековье, надо понимать, что любой частный случай – это только частный случай, любой закон – это только единичный закон. Нельзя распространять их сразу на все Средневековье и на всю Европу. И даже на всю Англию. Только когда набирается достаточно большое количество похожих примеров, можно уже говорить об общей тенденции. И то всегда находятся исключения. Так и с эль-коннерами: такой строгий подход, большая власть, формальности и клятвы – это лондонская традиция, какие-то города ей следовали, какие-то – нет. Например, в законах Вустера было просто написано, что надо назначать эль-коннеров из числа серьезных и мудрых людей, и тогда эль будет «хорошим и надежным».

<p>Территория свободы</p>

Все конечно знают, что в Средние века ремесла были жестко ограничены гильдиями или цехами[41], даже проститутки – и те были организованы по цеховому принципу. Тем, кто не входил в эти цеха, заниматься ремеслом строго запрещалось. Такие ограничения, с одной стороны, защищали членов цехов, а с другой – помогали контролировать качество товаров и услуг, потому что внутри ремесленных и прочих корпораций были установлены жесткие «госты» на продукцию, сдавались экзамены на профпригодность, существовали санитарные и прочие нормы.

Но вот как раз пивоварение очень долго было территорией свободы – оно не требовало ни экзаменов, ни членских взносов, варить эль имел право абсолютно любой. Местные власти сами контролировали качество и ценообразование, от пивоваров требовалось только соблюдать установленные правила.

Перейти на страницу:

Все книги серии История и наука Рунета

Дерзкая империя. Нравы, одежда и быт Петровской эпохи
Дерзкая империя. Нравы, одежда и быт Петровской эпохи

XVIII век – самый загадочный и увлекательный период в истории России. Он раскрывает перед нами любопытнейшие и часто неожиданные страницы той славной эпохи, когда стираются грани между спектаклем и самой жизнью, когда все превращается в большой костюмированный бал с его интригами и дворцовыми тайнами. Прослеживаются судьбы целой плеяды героев былых времен, с именами громкими и совершенно забытыми ныне. При этом даже знакомые персонажи – Петр I, Франц Лефорт, Александр Меншиков, Екатерина I, Анна Иоанновна, Елизавета Петровна, Екатерина II, Иван Шувалов, Павел I – показаны как дерзкие законодатели новой моды и новой формы поведения. Петр Великий пытался ввести европейский образ жизни на русской земле. Но приживался он трудно: все выглядело подчас смешно и нелепо. Курьезные свадебные кортежи, которые везли молодую пару на верную смерть в ледяной дом, празднества, обставленные на шутовской манер, – все это отдавало варварством и жестокостью. Почему так происходило, читайте в книге историка и культуролога Льва Бердникова.

Лев Иосифович Бердников

Культурология
Апокалипсис Средневековья. Иероним Босх, Иван Грозный, Конец Света
Апокалипсис Средневековья. Иероним Босх, Иван Грозный, Конец Света

Эта книга рассказывает о важнейшей, особенно в средневековую эпоху, категории – о Конце света, об ожидании Конца света. Главный герой этой книги, как и основной её образ, – Апокалипсис. Однако что такое Апокалипсис? Как он возник? Каковы его истоки? Почему образ тотального краха стал столь вездесущ и даже привлекателен? Что общего между Откровением Иоанна Богослова, картинами Иеронима Босха и зловещей деятельностью Ивана Грозного? Обращение к трём персонажам, остающимся знаковыми и ныне, позволяет увидеть эволюцию средневековой идеи фикс, одержимости представлением о Конце света. Читатель узнает о том, как Апокалипсис проявлял себя в изобразительном искусстве, архитектуре и непосредственном политическом действе.

Валерия Александровна Косякова , Валерия Косякова

Культурология / Прочее / Изобразительное искусство, фотография

Похожие книги

Эра Меркурия
Эра Меркурия

«Современная эра - еврейская эра, а двадцатый век - еврейский век», утверждает автор. Книга известного историка, профессора Калифорнийского университета в Беркли Юрия Слёзкина объясняет причины поразительного успеха и уникальной уязвимости евреев в современном мире; рассматривает марксизм и фрейдизм как попытки решения еврейского вопроса; анализирует превращение геноцида евреев во всемирный символ абсолютного зла; прослеживает историю еврейской революции в недрах революции русской и описывает три паломничества, последовавших за распадом российской черты оседлости и олицетворяющих три пути развития современного общества: в Соединенные Штаты, оплот бескомпромиссного либерализма; в Палестину, Землю Обетованную радикального национализма; в города СССР, свободные и от либерализма, и от племенной исключительности. Значительная часть книги посвящена советскому выбору - выбору, который начался с наибольшего успеха и обернулся наибольшим разочарованием.Эксцентричная книга, которая приводит в восхищение и порой в сладостную ярость... Почти на каждой странице — поразительные факты и интерпретации... Книга Слёзкина — одна из самых оригинальных и интеллектуально провоцирующих книг о еврейской культуре за многие годы.Publishers WeeklyНайти бесстрашную, оригинальную, крупномасштабную историческую работу в наш век узкой специализации - не просто замечательное событие. Это почти сенсация. Именно такова книга профессора Калифорнийского университета в Беркли Юрия Слёзкина...Los Angeles TimesВажная, провоцирующая и блестящая книга... Она поражает невероятной эрудицией, литературным изяществом и, самое главное, большими идеями.The Jewish Journal (Los Angeles)

Юрий Львович Слёзкин

Культурология