Читаем Пьяное Средневековье. Средневековый алкоголь: факты, мифы и заблуждения полностью

В целом сидр подводило то, что яблоки в те времена были все же куда кислее современных, поэтому получаемый из них напиток был слабым и довольно плохо хранился, а следовательно, не мог конкурировать с хмельным пивом и новыми сладкими и крепкими сортами вина. В XVI веке его продолжали пить, но в той же Бретани он считался напитком бедноты и конкурировал, как ни странно, не с вином, а с пивом, причем местным – «так как пиво делалось из зерна, и пить его иногда означало обходиться без хлеба».

Другие фруктовые и ягодные вина были скорее местными продуктами, никогда не получавшими широкого распространения. В первую очередь в силу того, что ни из каких больше фруктов и ягод нельзя было наладить такое же массовое производство алкоголя, как из винограда, зерна или хотя бы яблок.

Ну и, наконец, в эпоху Позднего Средневековья в Европе понемногу начали распространяться напитки на основе спирта. Изобрели бренди, начали делать ликеры и наливки, догадались крепить вино – так родились херес и портвейн, перевернувшие всю мировую виноторговлю. И, как показывает статистика, потребление алкоголя стало расти, расти и расти.

<p>Крепость вина</p>

И отдельно напоследок надо остановиться на том, какой все-таки крепости был средневековый алкоголь. Я уже неоднократно писала, что он был в основном слабее современного, да еще и часто употреблялся разбавленным. К сожалению, в то время не было точных измерений, на бочках никто не писал, сколько там градусов, все определялось на вкус или, если верить легендам про эль-коннеров, – эмпирическим путем.

В общем, реальную крепость средневековых спиртных напитков никто не знает. Но современные исследователи все же строят предположения не на пустом месте. Сохранились описания технологий, рецептура, данные о том, где, как и сколько времени шел процесс брожения, какие были сорта винограда, какое зерно. А учитывая, что и виноделие, и пивоварение, и изготовление сидра существуют и активно развиваются до сих пор, недостатка в желающих провести эксперимент и проверить, что получится, никогда не было.

Содержание алкоголя в вине определяется виноградными дрожжами, превращающими сахар в алкоголь, поэтому из сладкого винограда на более теплом юге производили более крепкие вина, чем из достаточно кислого винограда на севере. В идеальных условиях максимальная крепость вина может достигать 15 % – без применения специальных современных методик, каких-нибудь особых дрожжей и дополнительного крепления. Но все-таки средневековые методы виноделия были далеки от идеала. Поэтому можно достаточно уверенно сказать, что вина в то время были слабее современных, хотя лучшие южные, скорее всего, ненамного. Вероятно, знаменитая коммандария, признанная «королем вин и вином королей», была как раз 15 %. Однако, далеко не всегда производители вообще старались достичь такой крепости, все же основной спрос был на дешевые вина, поэтому их быстро сбраживали и везли продавать. Ну и как я писала в главе о вине – возможностей для медленного окисления вина было немного, при существовавших технологиях большая часть вин не созревала, а просто превращалась в уксус. Поэтому крепость самых распространенных вин не могла превышать этот показатель у современных молодых вин (а он у них в основном 5–10 %), а скорее всего, была даже ниже.

Разные исследователи по результатам экспериментов и изучения документов называли примерные цифры для вин в некоторых европейских регионах. Так, что касается французских вин, то Эммануэль Ле Руа Ладури считает, что у лангедокских вин содержание алкоголя было всего около 5 %. Марсель Лашив пишет, что французские вина XIV века в основном не превышали 7–8 %, а бывали и слабее. Томас Бреннан предполагает, что французские вина Позднего Средневековья были до 10 %.

В Италии крепость массовых вин была выше, хоть и ненамного. Г. Пинто предполагает, что вина Тосканы были 10–11 %, а Жак Ревель пишет, что в Риме даже в XVII веке все еще пили в основном слабые вина, (предположительно не выше 11–13 %). Роберт С. Дэвис утверждает, что вино, которое в Позднем Средневековье давалось работникам в Венецианском арсенале, даже после того как его сильно разводили водой, было крепостью от 4,5 до 5,5 %.

В целом, суммировав исследования и мнения различных специалистов, можно прийти к выводу, что массовые вина в условно северных районах – во Франции, а также, скорее всего, в Германии и Англии, когда там климат годился для виноградарства, – были от 5 до 8 %. Более качественные – до 10 %. Южные вина, в Италии и Греции – были 8–10 %, а производившиеся там же (в основном на экспорт) дорогие качественные сладкие вина в Высоком и Позднем Средневековье достигали 15 %.

Ну и стоит напомнить, что массовые вина, использовавшиеся для каждодневного потребления, еще и разводили водой, смешивали с медом, пряностями, варили и т. д. Женщины и дети, скорее всего, вообще в большинстве своем просто подкисляли вином воду или безалкогольные напитки.

<p>Крепость пива</p>
Перейти на страницу:

Все книги серии История и наука Рунета

Дерзкая империя. Нравы, одежда и быт Петровской эпохи
Дерзкая империя. Нравы, одежда и быт Петровской эпохи

XVIII век – самый загадочный и увлекательный период в истории России. Он раскрывает перед нами любопытнейшие и часто неожиданные страницы той славной эпохи, когда стираются грани между спектаклем и самой жизнью, когда все превращается в большой костюмированный бал с его интригами и дворцовыми тайнами. Прослеживаются судьбы целой плеяды героев былых времен, с именами громкими и совершенно забытыми ныне. При этом даже знакомые персонажи – Петр I, Франц Лефорт, Александр Меншиков, Екатерина I, Анна Иоанновна, Елизавета Петровна, Екатерина II, Иван Шувалов, Павел I – показаны как дерзкие законодатели новой моды и новой формы поведения. Петр Великий пытался ввести европейский образ жизни на русской земле. Но приживался он трудно: все выглядело подчас смешно и нелепо. Курьезные свадебные кортежи, которые везли молодую пару на верную смерть в ледяной дом, празднества, обставленные на шутовской манер, – все это отдавало варварством и жестокостью. Почему так происходило, читайте в книге историка и культуролога Льва Бердникова.

Лев Иосифович Бердников

Культурология
Апокалипсис Средневековья. Иероним Босх, Иван Грозный, Конец Света
Апокалипсис Средневековья. Иероним Босх, Иван Грозный, Конец Света

Эта книга рассказывает о важнейшей, особенно в средневековую эпоху, категории – о Конце света, об ожидании Конца света. Главный герой этой книги, как и основной её образ, – Апокалипсис. Однако что такое Апокалипсис? Как он возник? Каковы его истоки? Почему образ тотального краха стал столь вездесущ и даже привлекателен? Что общего между Откровением Иоанна Богослова, картинами Иеронима Босха и зловещей деятельностью Ивана Грозного? Обращение к трём персонажам, остающимся знаковыми и ныне, позволяет увидеть эволюцию средневековой идеи фикс, одержимости представлением о Конце света. Читатель узнает о том, как Апокалипсис проявлял себя в изобразительном искусстве, архитектуре и непосредственном политическом действе.

Валерия Александровна Косякова , Валерия Косякова

Культурология / Прочее / Изобразительное искусство, фотография

Похожие книги

Эра Меркурия
Эра Меркурия

«Современная эра - еврейская эра, а двадцатый век - еврейский век», утверждает автор. Книга известного историка, профессора Калифорнийского университета в Беркли Юрия Слёзкина объясняет причины поразительного успеха и уникальной уязвимости евреев в современном мире; рассматривает марксизм и фрейдизм как попытки решения еврейского вопроса; анализирует превращение геноцида евреев во всемирный символ абсолютного зла; прослеживает историю еврейской революции в недрах революции русской и описывает три паломничества, последовавших за распадом российской черты оседлости и олицетворяющих три пути развития современного общества: в Соединенные Штаты, оплот бескомпромиссного либерализма; в Палестину, Землю Обетованную радикального национализма; в города СССР, свободные и от либерализма, и от племенной исключительности. Значительная часть книги посвящена советскому выбору - выбору, который начался с наибольшего успеха и обернулся наибольшим разочарованием.Эксцентричная книга, которая приводит в восхищение и порой в сладостную ярость... Почти на каждой странице — поразительные факты и интерпретации... Книга Слёзкина — одна из самых оригинальных и интеллектуально провоцирующих книг о еврейской культуре за многие годы.Publishers WeeklyНайти бесстрашную, оригинальную, крупномасштабную историческую работу в наш век узкой специализации - не просто замечательное событие. Это почти сенсация. Именно такова книга профессора Калифорнийского университета в Беркли Юрия Слёзкина...Los Angeles TimesВажная, провоцирующая и блестящая книга... Она поражает невероятной эрудицией, литературным изяществом и, самое главное, большими идеями.The Jewish Journal (Los Angeles)

Юрий Львович Слёзкин

Культурология