Певцы и вожди

М. Р. Я сейчас раскрою вам маленький секрет. Произошло потрясающее совпадение! Дело в том, что я, находясь в Америке с театром, занимался именно Булатом. Перед отъездом в США с одним из московских театров…ну ладно, так и быть, скажу: с Театром на Малой Бронной у меня шли переговоры о том, чтобы что-то сделать к 60-летию Победы. Я согласился, потому что это ведь не «датский спектакль», как мы говорим(то есть к большой дате), а святое дело. И предложил им сделать инсценировку по повести Окуджавы «Будь здоров, школяр!». Когда-то она была опубликована Паустовским в «Тарусских страницах» – был такой замечательный сборник, он вышел в самом начале 60-х годов. Это была самая первая повесть Булата, он еще работал тогда в «Литературной газете».

В. Ф. На него тогда сильно набросились критики…

М. Р. Да, они обвинили его в пацифизме… Так вот, в Америке я делал пьесу по этой повести. Со мной был томик прозы Булата, томик его стихов, так что переключиться на участие в вечерах его памяти мне было достаточно про-сто, потому что я «был в материале»… Я даже рассмеялся внутри себя, оттого что идет какое-то продолжение, будто Божья рука меня ведет к Булату…

В. Ф. Для меня было полной неожиданностью то, что вы сами сочиняете (и поете) песни: вы исполнили замечательную песню на стихотворение Бродского, написанное им в архангельской ссылке, лагерную песню на слова Виктора Бокова…

М. Р. Ну, то, что я делал, это не совсем бардовское пение, хотя это тоже авторская песня, но с некоторым оттенком. Это театральное пение, и я боялся, что буду «торчать» рядом с командой этих звезд. Кстати, с Юлием Кимом мы знакомы много лет: начало его бардовского пути было отражено в моем фильме «Семь нот в тишине» середины 60-х годов. Я как автор сценария посвятил ему целую новеллу. Он был тогда школьным учителем на Камчатке… А песня Городницкого «Атланты» исполнялась (правда, в пародийном плане) в моем спектакле 68-го года «Сказание про царя Максимилиана», поставленном в студии «Наш дом» Московского университета.

В. Ф. Какие у вас были отношения с Булатом?

М. Р. Не могу сказать, что мы с ним дружили, я не навязываюсь в друзья, не дай бог, чтобы вы так подумали, но, поверьте, десятки, если не сотни раз мы выступали вместе. Я работал в журнале «Юность», заведовал отделом сатиры и юмора. Мы трое – Арканов, Горин, Розовский – выступали от журнала «Юность» и часто оказывались на совместных выступлениях с Булатом Окуджавой, Беллой Ахмадулиной, Евгением Евтушенко, Андреем Вознесенским. Сначала выступали поэты, потом юмористы. Отчетливо помню концерты в Ленинграде – большие залы, фантастический успех… Поселили нас тогда в гостинице «Астория». И в от однажды за завтраком Борис Абрамович Слуцкий, который тоже выступал с нами, обратился ко мне: «Вы знаете, Марк, я хочу с вами поговорить». И с такой вот прямолинейностью поэта-политрука, заглядывая мне в глаза, жестко сказал: «Вы вообще понимаете, что вас ждет, Марк?» «В каком смысле?» – спрашиваю я. «Вы понимаете, что вам придется очень плохо в жизни? Вам придется испытать страшные вещи! Вы готовы к этому?» «Почему вы так говорите?» – пролепетал я растерянно.

«А я внимательно слушал, что вы говорили со сцены. Если вы будете продолжать вот так же честно свою сатиру, то вы должны психологически уже сей-час готовить себя к самым страшным испытаниям в жизни». Булат, который сидел рядом, молчал, посмеивался, а когда разговор кончился, приобнял меня и сказал: «Ну что ты его так серьезно слушаешь, он просто по-отечески беспокоится за тебя…» Был это 62-й или 63-й год… Я читал тогда пародию на школьное сочинение, еще одну пародию, рассказ «Круглая цифра»… Мы, сатирики, имели феноменальный успех, не меньший, чем поэты…

В. Ф. Марк, вы проехали по Америке со своим театром и, наверное, во время представлений были в зале или за кулисами и волновались за своих актеров. А затем вы оказались практически в тех же залах и перед той же публикой – на сцене. Можете ли вы сравнить реакцию публики на спектакль и на вечера памяти Булата?