Певцы и вожди

A. Г. Наверное, то же самое, что он думал, оказавшись и в другой России. Мне представляется, что нет той России, этой России. Россия одна, меняются только условия и система власти. А Россия-то остается. Поэтому я думаю, что он был бы самим собой, и это во многом послужило бы тому, чтобы Россия, наконец, стала сама собой когда-нибудь…

Ю. К. Да, конечно, он думал бы то же самое и чувствовал себя так же по отношению к стране и к друзьям, как и в 90-е годы; так же переживал бы за всё, что происходит, и, конечно, писал бы… О Господи, остается воздевать руки…

B. Ф. Я вспомнил, как он однажды признался (цитирую по памяти):

«Подхожу к окну своей квартиры и вдруг вижу, что по улице идут совершенно другие люди, которых я не знаю. Какое-то новое поколение людей». И ему стало немножко неуютно тогда.

Ю. К. Я думаю, что сейчас, когда он увидел бы, как молодые люди слушают его песни, ему было бы легче, потому что их действительно всё больше и больше.

А. Г. Да, я могу это подтвердить, тем более что на прошлом Грушинском фестивале, где было 300 тысяч человек, когда исполнялись его песни, эти 300 тысяч человек подпевали, вставали, пели – и это еще далеко не все люди, которые могли уместиться на берегу Волги… Я думаю, что тут можно не горевать по этому поводу.

В. Ф. Друзья мои, я очень благодарен вам за разговор, за то, что вы нашли время для него…

Ю. К. …для братской переклички…

A. Г. Будем продолжать перекликаться.

B. Ф. …и душевные силы для ответа на все мои вопросы.

2004, 2005 гг.

«Меня особенно потрясло то, что в штатах так много людей, которые несут в сердце свое шестидесятничество…». Беседа с Марком Розовским

Марк Розовский

Недавно в Америке прошел Международный фестиваль памяти Булата Окуджавы. В концертах принимали участие Юлий Ким, Александр Городницкий, Вероника Долина, Сергей и Татьяна Ники-тины, израильтянка Лариса Герштейн, которая пела Окуджаву на иврите в своем собственном переводе… Вел вечера знаменитый московский режиссер Марк Розовский, который в самый последний момент заменил внезапно заболевшего Владимира Войновича. Познакомились мы во время концерта в Роквилле, за кулисами, и условились, что поговорим о его поездке по Америке через несколько дней – когда он вернется в Москву. Я позвонил ему в день его возвращения… Несмотря на утомительный перелет через океан, мой собеседник оказался не дома, а в своем театре «У Никитских ворот»…

В. Ф. Марк Григорьевич, как вам удалось так быстро и гладко войти в роль ведущего Международного фестиваля памяти Булата Окуджавы в Америке? Сколько дней у вас было на подготовку?

М. Р. Не было ни одного дня, к сожалению. Все было так спонтанно… Ночью мне позвонил организатор гастролей Марк Гельфман: Владимир Войнович тяжело заболел, инфаркт, он в Мюнхене в реанимации, выручай… Ну и я, как некий мушкетер, вынужден был полететь в эту пропасть… Ну, в пропасть в том смысле, что никакой реальной подготовки не было.

В. Ф. И не было, очевидно, никакого сценария, рассчитанного на вас?..

М. Р. Дело в том, что эта команда работала в Израиле, где окуджавский фестиваль уже прошел совсем по иному, так сказать, сценарию. Там выступали на сцене 11 человек. Здесь же оказалось пять и я был шестым. Так что возникала большая проблема: как держать зал, какой должен быть порядок номеров? А до этого у меня был огромный маршрут на автобусе по всей Америке: мы сыграли 16 спектаклей с театром «У Никитских ворот», «Кабаре, или Боб Фосс живет в Москве», и[121] надо было мгновенно переключиться с одного жанра на другой…

В. Ф. Но психологически и творчески вам, наверное, не было трудно? Вы ведь хорошо знали Булата и отлично знаете его поэзию, его песни, не так ли?