А. Г.
Ю. К. Что касается меня, то я думаю, что Булат стоял на той же самой позиции, что и я. То есть он прекрасно понимал, что ельцинский поступок, когда он (27 сентября?) «отменил» Верховный Совет и разогнал, в сущности говоря, парламент, – что это был поступок неправовой, что юридически это было преступление, но исторически истина была за ним, за Ельциным. Исторически он был прав. Вот бывают такие события в истории разных стран и народов… Когда Израиль в свое время разбомбил ядерный реактор Саддама Хусейна, он был юридически не прав, а исторически оказался прав. И эту историческую правоту Ельцина Булат разделял, как её разделял и я.
В. Ф.
А. Г. Дело в том, что если читать дневники Давида Самойлова, то в них довольно много резких, негативных заявлений разного рода, которые в разное время Самойлов делал, потому что он был, во-первых, человек искренний, а во-вторых, как у него это быстро приходило, так же быстро и проходило. Он человек был чистосердечный и прямолинейный, иногда даже слишком, но сильно отходчивый. Я присутствовал однажды, когда у Дезика брали интервью для телевидения, и он, называя десять лучших русских поэтов, – современных, – перечислив там Юрия Кузнецова, с которым все-таки у него были большие идейные расхождения, и многих других, не назвал Булата. И когда я спросил его: «А Булата почему не вспомнил?» – он, поморщившись, сказал мне фразу, которая стала тезисом. «Алик, – сказал он мне, – настоящая поэзия не нуждается в гитарной подпорке». Эта была его принципиальная позиция по отношению к авторской песне. Но это было очень давно. По прошествии лет, после того особенно, когда Никитин, Берковский и многие другие начали писать песни на стихи Самойлова, его отношение сильно переменилось. И я точно знаю, что в последние годы жизни он уже всерьез относился к Булату, как то и подобало в общем-то, относился несколько ревниво, как многие из этого поколения, Слуцкий – Самойлов, Самойлов – Окуджава, но, естественно, признавая его одним из ведущих поэтов.
Ю. К. Я могу сказать только следующее. Не знаю, повторил ли бы Давид эту фразу, но мне кажется, что когда он сказал, что Булат не умен, он, может быть, имел в виду фразу Пушкина, что поэзия должна быть несколько при-глуповатой… И в этом смысле любой поэт, включая Бродского, Тютчева, Баратынского (я уж перечисляю самых, что называется, «мыслительных», мозговитых и самого Давида Самойлова), тоже «не умен», зато… а дальше можно ставить какие угодно высокие слова. Потому что если поэзия должна быть слегка приглуповатой, то, значит, она компенсирует недостаток аналитического ума чем-то другим, не менее высоким.
A. Г. Юлик в данном случае выступает как учитель русской литературы, каковым я его для себя многие годы считаю. Я так глубоко и тонко не могу все-таки это всё помыслить, но хочу напомнить, что отношения между поэтами не обязательно должны всегда складываться розовым образом, они вовсе никогда, так сказать, не облизывали друг друга… В последние годы Булат мне со смехом рассказывал, что в 60-е годы он очень отрицательно относился к моим песням. Есть несколько его заявлений, резких – по поводу того, что Городницкий вообще не поэт, песни у него дрянные, всё это псевдопатетика и прочее, и прочее. И, кстати сказать, эти его старые заявления некоторыми критиками, особенно в Штатах (не будем тыкать пальцем), до сих пор как бы используются…