Песнь о Сиде

– Отлично! Я знал, что ты разумный парень! – Сид дружески хлопнул Томаса по плечу, едва не сбив с ног. – Давай перейдем к сути. Хочешь немножко нагреть страховую? Кто я такой, чтобы тебе запрещать? О, кто угодно, только не я. Знаешь что, амиго? Я даже помогу тебе. У тебя ведь нет опыта в таких делах, да? А у меня есть. Я украду эту картину так, что комар носа не подточит. И спрячу там, где ее никто никогда не найдет. А если попросишь – верну! Как тебе такое?

– И чего ты хочешь взамен? – Томас вовсе не собирался просить этого психа об услуге, но предпочитал не спорить.

– Ничего особенного! Я просто попрошу тебя выполнить несколько моих просьб. Ничего особого, ничего слишком сложного, тебе даже не придется покидать галерею.

– Что, например?

– Узнаешь! Пойдем выпьем по бокальчику.

Сид, не дожидаясь ответа, двинулся к фуршетному столику, по дороге ловко перехватив с подноса официанта два бокала шампанского. Томас шел следом, лихорадочно соображая, что предпринять.

Этот парень знает про долг и про аферу со страховкой. Как только Томас от него отделается, нужно отменить кражу. Нужно придумать какой-то другой план. Но это потом.

– Итак, давай выпьем за успех нашего предприятия, – предложил Сид. – Если, конечно, ты не передумал.

– Не понимаю, о чем именно речь, – беря бокал в левую руку (правая ладонь все еще болела), попытался увернуться от прямого ответа Томас.

– Кстати, твои ребята сказали, что с радостью уступят эту работенку мне. Особенно тот татуированный верзила. Да, он особенно обрадовался. Хотя переговоры были напряженные. Да, очень напряженные.

Томас не успевал соображать. Едва он принимал одни обстоятельства, как этот дьявол насыпал новые. Татуированный верзила, вероятно, это тот самый парень, который должен был украсть картину. Как его звали? Джо? Джим?

– Я… – Томас открыл рот и снова закрыл: какой смысл что-то говорить?

– Тренируешься? – прищурившись, спросил Сид.

– В каком смысле?

– Ну, перед тюрьмой.

– Я… – Томас совсем растерялся.

– Неплохо получается. Возможно, у тебя талант.

– Что я должен сделать? – сдался Томас.

– О! Прекрасно! – обрадовался Сид. – Это хорошее решение, амиго. Поверь, ты делаешь правильный выбор.

Он протянул руку для рукопожатия. Томас не без опаски пожал ее. Но, вопреки ожиданиям, ничего страшного не произошло.

– Итак, первое задание, – Сид залпом осушил бокал шампанского и продолжил: – Попрыгай.

– Что?

– Попрыгай. Что непонятного? Сгибаешь ноги и резко выпрямляешь. Задача – немного оторваться от земли.

– Прямо тут?

– Можешь попрыгать в камере федеральной тюрьмы, – пожал плечами Сид.

Томас осмотрелся. Обстановка вовсе не располагала к подобным физическим упражнениям. Богатые люди в дорогих костюмах, деловито снующие официанты, критики и журналисты.

– Я знал одного парня в тюрьме, так вот он… – начал было Сид, но прервался, как только Томас сделал несколько невысоких прыжков.

– Доволен?

– Ну, техника так себе, – заметил тот. – Ладно, вроде бы ты взбодрился.

– И что?

– Знаешь вон ту сеньориту? – Сид указал на девушку в странном пуховике, напоминающем надувную лодку.

– Нет.

– Отлично, сделай так, чтобы она расстегнула тебе две верхние пуговицы на рубашке.

– Что?! – Томас удивленно посмотрел на Сида.

– Скажи спасибо, что не ширинку, – подцепив у официанта еще один бокал шампанского, ответил тот. – Ты, кстати, знаешь, что текила вкуснее, чем эта шипучка?

– Я не буду этого делать!

– Я не настаиваю, – спокойно согласился Сид. – В тюрьме тоже интересно.

Томас поиграл желваками и покачал головой. Как ни крути, он на крючке. Он посмотрел на девушку в пуховике, прикидывая, как выполнить задание.

– У тебя есть нож? – спросил он у Сида.

– Я ожидал менее… насильственного метода, – удивился тот. – Но кто я такой, чтобы…

– Дай мне.

– Не порежься, амиго.

Томас взял небольшой черный нож и сделал неглубокий порез на левой руке. Потекла кровь.

– Я же предупреждал, – вздохнул Сид. – Он смазан нейротоксином.

Томас удивленно посмотрел на нож, потом на Сида.

– Что… Как… – сердце замерло.

– Он вызывает необратимые повреждения синаптической проводимости и что-то вроде церебрального паралича. Но ты можешь быть спокоен. Ты же безмозглый.

– Это шутка, что ли?

– Не уверен. Я бы вот так чужими ножами себя не резал. Мало ли. А про яд – да, шутка.

– Придурок!

– Но ведь смешно! – как будто даже по-настоящему обиделся Сид. – Как по мне, так очень!

Томас не стал продолжать этот разговор. Положил нож на стол и несколько раз сжал-разжал руку, усиливая кровотечение. Потом размазал кровь по рукам и, подняв их на уровень лица, пошел к цели. Главное, действовать быстро.

Он сменил траекторию, чтобы подойти к девушке сзади, отмахнулся от официанта, заметившего кровь и желающего помочь, и подошел к цели.

– Madame, pourriez-vous m'aider?[1] – Томас сильно сомневался, что хотя бы вспомнил нужные слова на французском, не то что правильно построил вопрос, но это сейчас не важно.

Девушка повернулась, поняв, что обращаются к ней, и растерялась. Взгляд метался от окровавленных рук к лицу Томаса. Он использовал улыбку номер четыре: «ты растеряна, это нормально, я все понимаю».