Первый человек в Риме

— Земли достаточно для всех! — кричал он. — Никто не может меня обвинить в предпочтительном отношении к италийцам! Сто югеров земли на каждого солдата! Почему так много, слышу я ваш вопрос? Потому, народ Рима, что эти колонисты поедут в места, намного худшие, чем наша любимая Италия! Им предстоит возделывать плохие земли, они поселятся в плохом климате, где человеку, чтобы прилично жить, нужно куда больше земли, чем в Италии!

— Вот! — крикнул Катул Цезарь со ступенек Сената; голос его дрожал. — Вот! Слушайте, что он говорит! Не Рим! Италия! Италия, Италия, всегда Италия! Он не римлянин, ему наплевать на Рим!

— Италия и есть Рим! — раздался громовой голос Мария. — Это одно и то же! Без одного нет другого — и не может быть! Разве римляне и италийцы не одинаково отдают свои жизни за Рим на полях сражений? А раз это так — и никто не посмеет отрицать, что это так! — то почему один солдат должен отличаться от другого?

— Италия! — продолжал вопить Катул Цезарь. — Всегда — Италия!

— Чушь! — возразил Марий. — В первую очередь земля дается римским солдатам, не италийцам! Разве это свидетельствует о предпочтении италийцев? И разве не лучше, если из тысячи ветеранов-легионеров, которые поедут в эти колонии, трое италийцев станут гражданами Рима? Я сказал — трое, народ Рима! Не три тысячи италийцев! Не три сотни! Не тридцать италийцев, народ Рима! Трое! Капля в людском океане! Даже частичка капли в людском океане!

— Капля яда в людском океане! — пронзительно выкрикнул Катул Цезарь со ступенек Сената.

— В законе можно оговорить, что римские солдаты получат землю первыми, но где говорится, что первая земля будет лучшая? — громко спросил Метелл Нумидийский.

Квинт Поппедий Силон, нынешний глава племени марсиев, довольно молодой еще человек, приехал в Рим по приглашению Марка Ливия Друза — послушать дискуссию на тему о земельных законах. Силон остановился в его доме.

— Они подняли большой шум, противопоставляя Рим Италии, не так ли? — заговорил Силон с Друзом.

— Действительно, — угрюмо согласился Друз. — Подобное отношение изменит только время. Я живу надеждой, Квинт Поппедий.

— И все же тебе не нравится Гай Марий.

— Я ненавижу этого человека. Но я голосовал за него, — признался Друз.

— Прошло только четыре года с тех пор, как мы сражались при Аравсионе, — задумчиво проговорил Силон. — Да, думаю, ты прав, со временем все изменится. Я очень сомневаюсь, что до Аравсиона Гай Марий имел шанс раздать италийским солдатам земли в колониях.

— Это же благодаря Аравсиону италийские рабы были освобождены, — заметил Друз.

— Я рад, что мы умирали не зря. И все же — посмотри на Сицилию. Италийские рабы там не были освобождены. Они там умерли.

— Мне стыдно становится, как подумаю о Сицилии, — сказал Друз, краснея. — Это сделали два продажных карьериста, двое римских судей. Два говнюка! Признай, Квинт Поппедий, Метелл Нумидийский или Эмилий Скавр могут тебе не нравиться, но никто из них не запачкает подола своей тоги мошенничеством с зерном.

— Признаю, — согласился Силон. — Однако они до сих пор считают, что быть римлянином — значит принадлежать к самой исключительной касте на земле. С их точки зрения, ни один италиец не заслуживает того, чтобы стать римлянином, даже при усыновлении.

— Усыновлении?

— А чем еще является наделение римским гражданством, как не усыновлением? Принятием в семью Рима?

Друз вздохнул:

— Ты прав. Меняется только имя. Гражданство не может сделать римлянином италийца или грека. С течением времени Сенат все более и более будет противиться созданию искусственных римлян.

— Тогда, может быть, нам, италийцам, самим сделать себя искусственными римлянами — с согласия Сената или без него? — сказал Силон.

За первым законом о земле последовал второй, касающийся всех новых государственных земель, которые Рим приобрел за время войн с германцами. Из двух законов о земле этот был наиболее важен. Речь шла о целинных землях. Ни земледельцы, ни скотоводы не пользовались ими. В этих недрах скрывалось иное богатство: минералы, строительный камень, самоцветы. То были земли вокруг Нарбона, Толозы на реке Гарумна, Каркасона и в центральной части Заальпийской Галлии. А вдобавок — территория в Ближней Испании, население которой восстало, когда кимбры устроили заварушку у подножия Пиренеев.

Много нашлось римских всадников и римских компаний, желающих завладеть землями в Заальпийской Галлии. В ожидании поражения германцев они — дальновидные! — постарались заранее заручиться поддержкой своих патронов в Сенате, которые могли бы обеспечить им доступ к новым государственным землям Галлии. А теперь вот выясняется: чтобы получить эти земли, надо было записаться в простые солдаты. Открытие вызвало такое возмущение, какого не наблюдалось в худшие дни Гракхов.