Первый человек в Риме

Один за другим они взбирались по лестницам, и вот уже все пятьдесят человек расположились на краю невысокой крыши, где, как выяснилось, можно было удобно устроиться. И там, в темноте, они ждали, пока бледный сизо-серый свет на востоке не сменился ярко-золотым. Первые лучи солнца робко показались из-за Эсквилинского холма и осветили крышу здания сената. Внизу начали уже появляться люди, но приставные лестницы были тоже подняты на крышу курии, и никто не заметил ничего подозрительного, потому что никому и в голову не пришло посмотреть наверх.

– Начали! – крикнул Цепион.

Быстро – Луций Корнелий предупредил их, что времени будет очень мало, – они начали снимать черепицу с настила между массивными кедровыми балками. В помещение, открывшееся внизу, хлынул свет. Пятнадцать бледных лиц, скорее удивленных, нежели испуганных, уставились наверх. А каждый на крыше, поспешно собрав возле себя кучу черепицы, принялся метать обломки в пролом – прямо в эти лица. Сатурнин и Луций Эквиций упали сразу. Некоторые узники спохватились и попытались укрыться в дальних углах зала. Но молодые люди на крыше чрезвычайно быстро наловчились попадать точно в цель. В зале не имелось никакой мебели. Обычно посетители захватывали с собой стулья, а служащие сената приносили пару столов из сенатских зданий, расположенных совсем близко, на Аргилете. Поэтому узникам нечем было защищаться от падающих обломков. Битая черепица – тяжелые осколки с очень острыми краями – оказалась куда более эффективным оружием, чем предполагал Сулла.

К тому времени, как Марий и его легаты, в том числе и Сулла, явились туда, все уже было закончено. Молодые люди спустились по лестницам на землю и стояли совершенно спокойно. Никто из них и не собирался убегать.

– Должен ли я арестовать их? – спросил Сулла Мария.

Марий вздрогнул – вопрос вырвал его из глубоких раздумий.

– Нет! – сказал он. – Пусть остаются на месте. – И взглянул на Суллу с немым вопросом в глазах. Сулла еле заметно подмигнул – ответ был получен.

– Откройте двери! – приказал Марий ликторам.

Лучи раннего солнца, пронзая медленно оседающую пыль, озаряли разбросанные по всему полу осколки покрытой лишайником черепицы. Поверхность сколов была ржаво-красной – почти цвета крови. В разных позах, полузасыпанные обломками, застыли пятнадцать тел.

– Только ты, принцепс сената и я. Больше никто, – распорядился Марий.

Вместе они вошли в зал, вместе переходили от одного тела к другому в поисках живых. В Сатурнина попали так точно, что он даже не попытался защититься. Он весь был покрыт черепичным крошевом, а когда лицо обмахнули от обломков, то Сатурнин уставился невидящими глазами в пролом в крыше – на небо. Его черные ресницы слиплись от красноватой пыли. Скавр наклонился, чтобы закрыть ему глаза, и брезгливо поморщился: так много мусора лежало на высохших глазных яблоках, что веки отказывались опускаться. Луцию Эквицию досталось больше всех. На нем не осталось ни одного живого места. Марию и Скавру потребовалось немало времени, чтобы раскидать все обломки и освободить его. Сауфей убежал в угол и умер там от черепка, который, видимо, отскочил от пола и, как толстый наконечник длинного римского копья, впился жертве в шею. Голова была почти отрезана. А в Тита Лабиена попал длинный конец цельной черепицы – вонзился прямо в поясницу и рассек по позвоночнику почти до самого низа.

Марий и Скавр коротко посовещались между собой.

– И как мне поступить с этими молодыми болванами? – спросил Марий.

– А что ты можешь с ними сделать?

Правая половина верхней губы Мария поднялась.

– Перестань, принцепс! Возьми же хоть что-нибудь и на свои тощие старые плечи! Обещаю, тебе не удастся отвертеться от всего этого. Или поддерживай меня – или будь готов к борьбе. Но в таком случае здесь все будет выглядеть так, как после женского праздника Боны Деа!

– Хорошо-хорошо! – раздраженно ответил Скавр. – Я не хотел сказать, что не собираюсь поддержать тебя, ты, педантичный крестьянин! Я имел в виду только то, что сказал: что ты можешь в данном случае сделать?

– Властью, данной мне Постановлением сената, я могу поступить как угодно. Могу арестовать всех этих храбрецов, могу отправить их по домам, даже не сделав им выговора. Что ты предпочитаешь?

– Из соображений целесообразности лучше всего отослать всех по домам. Если действовать по закону, следует арестовать их и обвинить в убийстве соотечественников-римлян, поскольку узников не судили. Они все еще оставались римскими гражданами, когда встретили смерть.

Марий вскинул свою единственную подвижную бровь:

– Так какое же решение я должен принять, принцепс? Целесообразное или принципиальное?

Скавр пожал плечами:

– Целесообразное, Гай Марий. Целесообразное. Ты это знаешь, и я знаю. Принципиальным решением ты загонишь в дерево Рима такой клин, что весь мир рухнет вместе с ним.

Они вышли на открытый воздух и остановились на верхней ступени лестницы сената. На них смотрело несколько сотен лиц. А за этими несколькими сотнями Форум был безлюден и чист. Сонный, купающийся в лучах утреннего солнца.