Первый человек в Риме

– Да. Я знавал многих людей в театре. Раньше. До женитьбы на Юлилле, до моего сенаторства. Это совершенно другой мир. – Его странные светлые глаза переходили с одного предмета на другой. – Похожий на наш, только как бы с изнанки. Странно! Сейчас это кажется сном.

– Ты говоришь так, словно жалеешь, – тихо сказала Аврелия.

– Нет, правда.

– А он поправится, твой друг Метробий?

– О да! Это же только лихорадка.

Наступило неловкое молчание, которое он прервал, подойдя к открытому окну, выходящему во двор:

– А там красиво.

– Да, красиво.

– А твой сын? Как он?

– Скоро сам увидишь, – улыбнулась Аврелия.

– Хорошо. – Он продолжал смотреть в окно.

– Луций Корнелий, о чем ты задумался? – спросила она.

Он повернулся, улыбаясь. Она подумала: какой привлекательный мужчина. Не такой, как все. Его глаза смущают, они такие светлые, а по краям – темные. Как глаза ее сына. И по какой-то причине эта мысль заставила ее вздрогнуть.

– Ни о чем, Аврелия, все хорошо, – проговорил Сулла.

– Хотелось бы этому верить.

Он открыл рот, чтобы ответить, но в этот момент вошла Кардикса, неся младенца.

– Мы поднимемся на пятый этаж, – сказала она.

– Сначала покажи ребенка Луцию Корнелию.

Но если Сулла и интересовался детьми, то только своими собственными. Поэтому он, как полагалось, посмотрел на личико ребенка, потом взглянул на Аврелию – убедиться, что этого достаточно.

– Ступай, Кардикса, – приказала она, положив этим конец мучениям Суллы. – Чья сейчас очередь?

– Сары.

Аврелия повернулась к Сулле, приятно улыбаясь без всякого смущения:

– Увы, у меня нет молока! Поэтому моего ребенка кормит весь дом. Это одно из преимуществ проживания в инсуле. Всегда найдется по крайней мере полдюжины кормящих матерей, и каждая готова накормить моих детей.

– Он вырастет и будет любить весь мир, – сказал Сулла. – Наверное, у тебя жильцы со всего света.

– Да. Это делает жизнь интересной.

Он опять вернулся к окну.

– Луций Корнелий, ведь ты здесь лишь наполовину, – мягко пожурила она его. – Что-то с тобой все-таки случилось! Ты не можешь со мной поделиться? Или это касается только мужчин?

Он сел напротив нее.

– Просто мне никогда не везло с женщинами, – вдруг сказал он.

Аврелия моргнула:

– Как это?

– С женщинами, которых я люблю. С женщинами, на которых женюсь.

Интересно, что ему было легче говорить о браке, чем о любви.

– А сейчас это что? – спросила она.

– И то и другое. Люблю одну, женился на другой.

Аврелия посмотрела на него с искренней симпатией. Совершенно чистой – сестринской. Ни тени желания.

– Я не буду интересоваться именами, потому что не хочу этого знать. Лучше ты спрашивай меня, а я буду отвечать.

Сулла пожал плечами:

– Да говорить-то особо и нечего! Я женился на Элии, которую подыскала мне теща. После Юлиллы мне требовалась идеальная римская матрона. Кто-нибудь вроде Юлии или тебя, только постарше. Когда Марция познакомила меня с Элией, я думал: вот то, что нужно, – спокойная, тихая, добродушная, привлекательная, в общем, хорошая женщина. Наконец-то я нашел римскую матрону. Я подумал так: поскольку я не могу никого любить, пусть хоть женюсь на той, которая мне по душе.

– Наверное, тебе нравилась твоя германская жена, – сказала Аврелия.

– Да, очень. Я все еще скучаю по ней. Но она не римлянка, поэтому не подходит для римского сенатора, ведь так? Во всяком случае, я вообразил, будто Элия окажется похожа на Герману. – Он зло рассмеялся. – Но я ошибся! Элия оказалась тупой, надоедливой, скучной. Вообще-то, она неплохая. Но пять минут в ее компании – и я уже зеваю!

– Она хорошо относится к твоим детям?

– Очень хорошо. В этом отношении никаких претензий! – Он опять засмеялся. – Мне следовало бы нанять ее няней. Она была бы идеальной няней. Она обожает детей, и они обожают ее.

Сулла говорил сейчас так, словно Аврелии не было рядом, словно размышлял вслух.

– Вернувшись из Италийской Галлии, я сразу попал на обед к Скавру, – продолжал он. – Я был слегка польщен, немного встревожен. Думал, что, может быть, они все сойдутся там – Метелл Свин и остальные – и постараются оторвать меня от Гая Мария. А там была она, бедняжка, жена Скавра. Боги! Почему она вышла замуж за этого Скавра? Он годится ей в прадедушки! Далматика. Так они зовут ее. Способ отличать одного из Цецилиев Метеллов от тысячи других. Я только взглянул на нее – и влюбился. По крайней мере, я думаю, что это любовь. И еще жалость. Но я не перестаю думать о ней. Значит, это любовь, да? Она беременна! Разве это не отвратительно? Конечно, никто ее и не спрашивал, чего она хочет. Метелл Свин просто отдал ее Скавру, как медовый пряник ребенку. «Вот, сын твой умер, – возьми это как утешительный приз! Сделай себе еще сына!» Отвратительно! Не могу я этого понять, Аврелия. Они еще более аморальны, чем я. И никогда не поймут этого!

Аврелия очень многое узнала с тех пор, как переехала в Субуру. Все, от Луция Декумия до вольноотпущенников на двух верхних этажах, посвящали ее в свою жизнь. И нравилось ей это или нет, но она, хозяйка дома, была вовлечена в такие дела, которые шокировали бы ее мужа, если бы только он знал.