Первый человек в Риме

– Если коротко – подробнее скажу за обедом, – то очень мало. Еще очень рано для подробной информации – откуда они пришли, почему кочуют. В следующий раз. Не бойся, я вернусь задолго до того, как они тронутся с места и двинутся в сторону Италии. Но могу сказать тебе, где они находятся в данный момент. Тевтоны и тигурины, маркоманны и херуски пытаются через Рен попасть в Германию, а кимвры – через Пиренеи в Испанию. Не думаю, что какой-то группе удастся задуманное. – Сулла поставил свою чашу. – Хорошее вино!

Марий позвал дежурного офицера:

– Пожалуйста, пришли ко мне трех надежных солдат. И посмотри, сможешь ли найти удобное помещение для царя Копилла. К сожалению, его надо держать взаперти, но только до тех пор, пока мы не сможем отправить его в Рим.

– Я бы не посылал его в Рим, – задумчиво произнес Сулла, когда дежурный офицер ушел. – Мне было бы спокойнее, если бы он остался здесь.

– Цепион? Он не посмеет, – сказал Марий.

– Он же присвоил золото.

– Хорошо. Мы поместим пленника в Нерсии, – решительно заявил Марий. – Квинт Серторий, у твоей матери есть друзья, которые были бы не прочь на год-два поместить у себя варварского вождя? Я прослежу, чтобы деньги заплатили хорошие.

– Она кого-нибудь найдет, – заверил Серторий.

– Какая удача! – радостно воскликнул Марий. – Никогда не думал, что мы получим надлежащие доказательства, чтобы отправить Цепиона в заслуженную ссылку, но Копилл – это веское доказательство. Мы пока никому об этом не скажем. Сначала одолеем германцев и вернемся в Рим с победой, а потом привлечем Цепиона к суду, обвинив его в вымогательстве и измене!

– Измене? – удивленно переспросил Сулла. – Да у него полно друзей в центуриях! Кто нам позволит обвинять Цепиона в измене?

– Но, – вежливо возразил Марий, – друзья в центуриях не смогут ему помочь, если его будут судить специальным судом по делам измены, где выступают только всадники.

– Что ты хочешь сказать, Гай Марий? – серьезно спросил Сулла.

– У меня теперь на следующий год есть два народных трибуна! – победоносно объявил Марий.

– Они могут и не пройти в трибунат, – прозаически заметил Серторий.

– Пройдут! – одновременно сказали Марий и Сулла.

И все трое засмеялись, а пленник продолжал стоять с большим достоинством, делая вид, что понимает их латынь, и ожидая, что же с ним будет дальше.

Марий внезапно вспомнил про хорошие манеры и перешел с латыни на греческий, дружески вовлекая Копилла в разговор и для начала пообещав ему, что цепи скоро с него снимут.

– Ты знаешь, Квинт Цецилий, – сказал Марк Эмилий Скавр, принцепс сената, Метеллу Нумидийскому, – я очень доволен своим назначением квестором в Остию. Я, пятидесятипятилетний старик, с головой лысой как яйцо, с морщинами такими глубокими, что брадобрей не может чисто выбрить меня, – я снова чувствую себя мальчишкой! И так легко решаются все проблемы! В тридцать лет они громоздятся, как непреодолимые высокие горы. Я это хорошо помню. А в пятьдесят пять лет они вдруг стали пустячными булыжниками.

Скавр вернулся в Рим для специального собрания сената, созванного городским претором Гаем Меммием, чтобы обсудить некоторые вопросы, касающиеся Сардинии. Младший консул Гай Флавий Фимбрия был нездоров. Как казалось многим, это слишком уж часто случалось в эти дни.

– До тебя доходили слухи? – спросил Метелл Нумидийский, поднимаясь вместе со Скавром по ступеням здания сената и входя внутрь.

Большинство сенаторов, прибывших рано, уже собрались в курии Гостилия, продолжая беседовать. Собрание должно было начаться с того, что магистрат, созвавший сенаторов, принесет жертву и прочитает надлежащие молитвы.

– Какие слухи? – спросил Скавр немного рассеянно. В эти дни голова его была занята исключительно заготовкой зерна.

– Луций Кассий и Луций Марций объединились и намерены поставить вопрос в народном собрании, чтобы Гая Мария снова выдвинуть в консулы в его отсутствие!

Скавр резко остановился, немного не дойдя до того места, где слуга уже поставил его стул на обычное место в первом ряду. Принцепс сената уставился на Метелла Нумидийского с огромным удивлением.

– Они не посмеют! – воскликнул он.

– Еще как посмеют! Ты можешь себе это представить? Третий срок консульства – беспрецедентно! Это значит сделать человека долгосрочным диктатором! Почему же в тех редких случаях, когда Рим нуждался в диктаторе, срок диктаторства ограничивался шестью месяцами? Это делалось для того, чтобы человек на этой должности не возомнил себя выше всех! А теперь – пожалуйста, какой-то крестьянин устанавливает свои собственные правила, желая постоянно быть консулом! – Метелл Нумидийский в ярости брызгал слюной.

Скавр тяжело, по-стариковски, опустился на стул.

– Мы сами в этом виноваты, – медленно проговорил он. – У нас не хватило смелости отделаться от этого ядовитого гриба! Почему так получилось, что Тиберий Гракх, Марк Фульвий и Гай Гракх были вовремя ликвидированы, а Гай Марий живет себе и живет? Его надо было уничтожить еще много лет назад!

Метелл Нумидийский пожал плечами: