Первая жертва

Когда я вернулась в кабинет, Цудзи все еще говорил по телефону:

– Да, верно. Мне очень неловко вас утруждать, но не могли бы вы меня с ним познакомить? Понял. Тогда сегодня вечером в пять я подойду в вашу галерею на Гиндзе[23]. Спасибо большое.

Цудзи повесил трубку и обернулся ко мне.

– Госпожа Макабэ, я только что говорил с господином Симадзу. Он переписывается в «Фейсбуке» с художником, который посещал занятия Наото Хидзириямы. Сейчас этот человек живет не в Токио, но, если мне удастся договориться о встрече, я сам к нему съезжу.

– Тогда я с вами, – вызвалась я.

– Конечно, – с улыбкой ответил Цудзи, но тут же неуверенно добавил: – Только вот…

– Что?

Мужчина почесал лоб.

– Дело в том, что сейчас этот художник работает в своей мастерской далеко в горах в префектуре Тояма[24].

– В префектуре Тояма? – Гамон поправил сползшие на нос очки. – Значит, ты тоже хочешь поехать в эту мастерскую в горах?

Я немного поколебалась, но все же кивнула.

– Ага.

– В Тояму, еще и в горы. Путь не близкий.

– Ты прав. Но я думаю, может, получится съездить туда одним днем…

– Непростая задачка. До города, я думаю, лучше добраться на Синкансэне[25], а оттуда уже на обычном поезде или машине. Сейчас из-за снега транспорт ходит плохо, тебе лучше продумать маршрут заранее.

Я посмотрела на календарь в гостиной, повторяя себе под нос: «Снег, снег». Скоро этот год подойдет к концу. Удивительно, столько всего успело произойти, а уже в феврале начнется суд над Канной. Вдруг я осознала, что времени у нас почти не осталось.

Я пристально разглядывала профиль Гамона.

– Что такое?

– Ты точно не против, что я поеду туда с другим мужчиной?

– Точно, – без тени сомнения ответил Гамон. – Я бы сильнее волновался, если б ты ехала туда одна. К тому же ты всегда хорошо отзывалась о Цудзи. Тебе даже полезно куда-то съездить, немного развеяться. Тем более если основная работа позволяет.

– Спасибо.

Я бросила взгляд на телефон в гостиной.

– Все-таки здорово, что операция мамы Касё прошла успешно. Я не ожидала.

– И правда, – согласно кивнул Гамон. – Надеюсь, она еще придет в сознание и они с Касё успеют помириться, пока она жива.

– Даже если Касё этого не хочет? – спросила я, открывая холодильник.

– Люди меняются. Даже если сейчас их примирение будет формальным, может, спустя много лет наступит день, когда постаревший Касё поймет, что поступил правильно, – мягко возразил Гамон, приступая к приготовлению ужина.

– Верно, – коротко согласилась я.

Утром в день, когда нам предстояла поездка в Тояму, стоял мороз. Чтобы согреться, я надела свитер и включила обогреватель. За окном было еще темно. Я собралась, проверила, что ничего не забыла, накинула пуховик, в прихожей натянула ботинки и открыла входную дверь. Обернувшись, я прошептала в пустой коридор: «Ну, я пошла». Когда я стояла у прилавка с бэнто в магазине на Токийском вокзале, меня неожиданно окликнули:

– Госпожа Макабэ, доброе утро.

От неожиданности я вздрогнула.

– Ого, бэнто с говяжьим языком. Вы так плотно завтракаете! – весело произнес Цудзи.

На самом деле я просто рассматривала витрину, но постеснялась в этом признаться. Злосчастный бэнто пришлось купить. Когда я достала его в поезде и приоткрыла крышку, изнутри внезапно пошел горячий пар. Я совсем не ожидала, что еда окажется такой горячей. Цудзи, сидевший рядом со мной, спросил:

– Госпожа Макабэ, я хотел бы уточнить, когда примерно вы планируете доделать черновой вариант книги?

– Сначала мне бы хотелось получше разобраться в деле Канны. И потом, обобщить всю информацию и составить из нее цельное повествование тоже будет непросто, – ответила я и, слегка улыбаясь, добавила: – Но чем раньше я закончу, тем лучше, верно?

Цудзи уже поднес ко рту руку с сэндвичем и собирался сделать первый укус, но, услышав мой вопрос, сразу ответил:

– Да, в идеале нам бы хотелось увидеть законченный черновик сразу после оглашения приговора. Но я думаю, мы сможем немного подождать, если это потребуется.

– Спасибо, вы всегда прислушиваетесь к моим пожеланиям касательно этой книги.

– Что вы, что вы. Знаете, меня ведь самого беспокоит один вопрос, связанный с делом Канны…

Я посмотрела на Цудзи. На заднем плане, за окном, мимо нас проносился зимний пейзаж.

– Мне интересно, насколько родители ответственны за поведение своего ребенка? Особенно когда он уже вырос.

– Насколько родители ответственны?.. – переспросила я.

– Если человек никак не может решить свои психологические проблемы, это же зачастую связано с нездоровой обстановкой в семье, верно? Тогда насколько взрослый человек в принципе способен взять ответственность за свои ментальные расстройства? Если их наличие предопределяется проблемами с семьей.

– Почему вас это так интересует?

Цудзи признался, что несколько лет назад девушка, с которой он встречался еще в школе, покончила с собой. Как психологу, люди часто доверяют мне самое сокровенное, но в этот раз я все равно была шокирована.

– Ничего себе…