Первая жертва

Мой отец… Я попросту была ему безразлична. Четыре месяца в году он проводил за границей. Только недавно я осознала, как редко мы, получается, жили с ним под одной крышей. Одно могу сказать с уверенностью: на все мои просьбы и желания, чего бы они ни касались, дружбы, отношений или планов на будущее, у него был только один ответ – «нет».

Когда я готовилась к собеседованию в телекомпанию, мне очень нравилось тренироваться зачитывать новости. Как будто слова на бумаге вытесняли из моей головы все то, что я хотела забыть. Моя внешность, которая нравилась многим, мое стремление во что бы то ни стало угождать окружающим – я думала, что смогу наконец обратить все это себе на пользу, если стану телеведущей. А финансовая независимость позволила бы переехать от родителей. Да, такие у меня были мечты. Но…

Госпожа Макабэ, Вы сказали, что мама заставляла меня брать ответственность за все, что со мной происходило. Но она не могла иначе. Ее жизнь тоже была очень тяжелой. Она делала все для отца, не заботясь о себе.

Например, если мама готовила на ужин рис, а отец, приходя домой, просил лапшу соба, она немедленно бросалась ее варить. Она подстраивалась под него, даже когда отец говорил ей уйти днем из дома, чтобы не мешать ему спать. Она никогда ему не перечила. Мама слишком сильно его любила. Даже сильнее, чем меня.

Теперь я понимаю, что, разрешая мне жить своей жизнью, она проявляла заботу обо мне. Ведь себе она не могла позволить того же и молча терпела все выходки отца. Я прошу Вас, не вините ее. Это отец меня мучил.

Канна Хидзирияма»

В одиннадцать утра я вышла на станции Футако-Тамагава. По улице тут и там прогуливались мамы с детьми. Современные торговые центры из стекла и бетона резко выделялись на фоне уютной парковой зоны, разбитой вдоль реки.

Когда я подошла к зданию художественного колледжа, меня уже ждал Цудзи в темно-синем пальто, с оранжевым шарфом, обвязанным вокруг шеи. Увидев меня, он развернулся, первым зашел внутрь и направился к посту охраны.

Нас встретил учитель Янагисава, статный и, несмотря на свой уже не юный возраст, стройный мужчина в шерстяном салатовом пиджаке. Его элегантный внешний вид произвел на меня приятное впечатление. Мужчина благодушно улыбнулся нам и сказал:

– Ну что ж, пойдемте. В кабинете рисования на третьем этаже занятий сейчас нет, так что там нам никто не помешает. Я сделаю вам кофе из свежемолотых зерен.

Мы поблагодарили его, смущенные таким радушным приемом, и втроем поднялись на третий этаж. «Как будто вернулась в детство…» – чуть не вырвалось у меня, когда мы зашли в класс. Большой исцарапанный деревянный стол, весь заляпанный краской; стальной стеллаж с еще не высохшими картинами; полки, заваленные всевозможными принадлежностями для рисования. Втянув воздух, я вспомнила, как в кабинете рисования в моей школе точно так же пахло масляными красками.

На углу стола Янагисава молол зерна в поскрипывающей ручной кофемолке, а на небольшой электрической плитке закипал маленький металлический чайник. Он налил кофе в большую чашку. Я села за парту, вновь ощутив себя школьницей, и сделала первый глоток. Аромат свежемолотых кофейных зерен разливался по кабинету.

– Господин Янагисава, вы работаете здесь каждый день? – спросил Цудзи.

Мужчина утвердительно кивнул:

– Да, домой я прихожу только поспать. В остальное время провожу занятия или веду вечерние кружки. И собственными картинами я занимаюсь здесь же. Для учеников это ведь очень полезно – наблюдать за работой опытного художника.