Перси Джексон и лабиринт смерти

«Морепродукты!» – подхватили прочие лошади, стекаясь ко мне со всей левады. Повсюду жужжали мухи, и оттого, что день был жаркий, воняло еще сильнее. Я-то думал, что управлюсь с этим делом, потому что помнил, как поступил в подобном случае Геракл. Он направил в конюшни реку и очистил их таким образом. Я думал, что, может, сумею управлять водой. Но если я даже подойти не могу к этим лошадям – они меня мгновенно сожрут, – значит дело плохо. И река была не у самых конюшен, а внизу, под горой. До нее было чуть меньше километра. Тут, вблизи, задача выглядела куда серьезнее. Я взял ржавую лопату и на пробу отковырнул немного из-под забора. Ага, круто. Осталось всего каких-нибудь четыре миллиарда лопат…

Солнце уже клонилось к западу. У меня в запасе было в лучшем случае несколько часов. Я решил, что вся надежда все-таки на реку. По крайней мере, на берегу соображать будет легче, чем тут. И я зашагал под горку.

Добравшись до реки, я увидел, что на берегу меня ждет девочка. На ней были джинсы и зеленая футболка, в ее длинные волосы были вплетены речные водоросли. Вид у нее был суровый. Она стояла, скрестив руки на груди.

– Не смей этого делать! – сказала она.

Я уставился на нее.

– Ты кто, наяда?

Она закатила глаза.

– Ну конечно!

– Но ты говоришь по-английски. И стоишь на берегу.

– А ты что думал, мы не можем при желании вести себя как люди?

Никогда об этом не задумывался. Однако я чувствовал себя довольно глупо: в лагере я часто видел наяд, и они все время только хихикали и махали мне из-под воды.

– Послушай, – сказал я, – я только хотел попросить…

– Я знаю, кто ты такой, – ответила она, – и знаю, чего ты хочешь. И я тебе отвечаю: нет! Я не допущу, чтобы мою реку снова использовали для чистки этих вонючих конюшен.

– Но…

– Можешь не стараться, морское отродье. Вы, боги океана, вечно думаете, будто вы та-акие прям важные персоны, куда там какой-то речушке, верно? Так вот, разреши тебе сообщить: лично я не позволю собой вертеть только потому, что твой папочка – сам Посейдон! Тут у нас пресноводная территория, сударь. Последний мужик, который меня об этом просил – он, кстати, был куда красивее тебя! – так вот, он сумел меня уговорить, и это была самая страшная ошибка в моей жизни. Ты себе хоть представляешь, что весь этот конский навоз способен сотворить с моей экосистемой? Я тебе что, отстойник? Да у меня все рыбы перемрут! Мне этот навоз с растений никогда в жизни не отчистить! Я буду потом болеть годами! НЕТ, СПАСИБОЧКИ!

Ее манера разговаривать напомнила мне мою смертную знакомую, Рейчел Элизабет Дэр. Она как будто швырялась в меня словами. Да, я понимал эту наяду. Если подумать, я бы тоже ужасно разозлился, если бы кто-нибудь слил в мой дом два миллиона тонн навоза. Но все же…

– Мои друзья в опасности, – сказал я ей.

– Ах, жалость какая! Это не мои проблемы. Реку свою я тебе губить не дам.

Наяда выглядела так, словно готова была кинуться в драку. Она стиснула кулачки, но мне показалось, что голос у нее слегка дрожит. Я внезапно осознал, что, несмотря на ее свирепый вид, на самом деле она меня боится. Она, наверно, думала, что я стану бороться с ней за власть над рекой, и заранее тревожилась, что проиграет.

Мне сделалось грустно. Я почувствовал себя злым забиякой – сынком Посейдона, который нагло пользуется своим родством.

Я сел на пенек.

– Ладно, твоя взяла.

Наяда, похоже, удивилась.

– Что, правда?

– Не буду я с тобой бороться. Это же твоя река.

Она расслабила плечи.

– А-а… Ох, как хорошо-то… Я имела в виду – твое счастье!

– Но, если я не вычищу эти конюшни до заката, нас с друзьями продадут титанам. А как их вычистить – ума не приложу.

Река весело журчала. Змея проплыла по воде и нырнула вглубь. Наяда наконец вздохнула.

– Ладно, сын морского бога. Так и быть, открою тебе тайну. Возьми горсть земли!

– Чего?

– Делай, что тебе сказано.

Я нагнулся и набрал горсть техасской земли. Она была сухая, черная, с мелкими белыми камушками… Нет, там были не только камушки.

– Это ракушки, – сказала наяда. – Окаменевшие ракушки. Миллионы лет назад, еще до эпохи богов, когда правили лишь Гея с Ураном, все эти земли были под водой. Это часть древнего моря.

И я вдруг понял, что она имеет в виду. Я держал в горсти останки древних морских ежей, раковины моллюсков. И даже на кусочках известняка виднелись отпечатки ракушек.

– Ладно, – сказал я. – И какой мне от этого прок?

– Ты не так уж сильно отличаешься от меня, полубог. Даже когда я на суше, вода все равно во мне. Это источник моей жизни.

Она шагнула назад, ступила в реку и улыбнулась.

– Надеюсь, ты отыщешь способ спасти своих друзей!

И с этими словами она растеклась водой и исчезла в реке.

Когда я вернулся к конюшням, солнце уже коснулось холмов. Видимо, кто-то приходил кормить лошадей, потому что они терзали огромные мясные туши. Я не знал, чьи это были туши, и знать не желал. Если что-то могло заставить эти конюшни выглядеть еще гаже, так это полсотни лошадей, рвущих сырое мясо.

«Морепродукт! – подумала одна из них, увидев меня. – Входи! Мы еще не наелись!»