Перетворцы

За низким окном занимался бледный рассвет. Разбив стекло локтем, Кира забралась на подоконник, пролезла через раму и спрыгнула вниз. Из-под ботинок с хлюпаньем разлетелась грязная жижа.

Пробежав пару метров, Кира чуть не сбила с ног седого священника, ковылявшего через двор. Опираясь на сучковатую кривую палку, он с трудом пробирался через осеннюю слякоть.

– Ой, извините, – выдохнула Кира, затормозив и взмахнув руками.

– Ничего, ничего, – пробормотал батюшка, бросив короткий взгляд на чётки, обмотанные вокруг запястья Киры. Он вошёл в то самое здание, где у существа на кровати осталось манящее кольцо. Но священник открыл не правую дверь, а левую.

Мокрый утренний туман прочистил горло, покрывшееся изнутри пеплом. К рукам прилипла чёрная лоснящаяся масса. Отправившись на поиски умывальника, Кира встретила Маргариту.

– Вот вы где. А девочки вас потеряли. Вы пойдёте на литургию?

– Нет, надо ехать домой. А что у вас там? – Кира махнула рукой в сторону небольшого строения за церковью.

– Там… – Маргарита наморщила лоб. – Сарай. Вроде бы больше ничего там нет.

– Да ладно. – Широкими шагами Кира обошла белую стену, монахиня семенила следом. Действительно, недалеко от храма стоял полуразвалившийся деревянный сарай с огромной дырой в крыше. Голые балки торчали, как рёбра скелета огромного животного. Больше ни одного строения близости не было.

– Где ты ходишь, – запыхавшись, произнесла Аня. – Ой, доброе утро.

– Доброе, – беззубо улыбнулась Маргарита.

– Ладно, поехали домой, – пробормотала Кира.

– Как, а на службу?

– Хочешь, оставайся. – Кира пошла прочь от церкви.

11.

Евгения Ивановна в очередной (наверное, уже сотый) раз посмотрела на экран телефона – в списке исходящих тридцать вызовов Светки, и ни одного с ответом. Настенные часы убежали вперёд на десять минут. Надо бы их подвести. Или выбросить.

Светка не торопилась. Хотя идти здесь всего минут пятнадцать. Леся Щавелёва позвонила с полчаса назад, сказала, что увидела Светку в своём дворе. Она болталась там уже почти два часа, но как только увидела Лесину сестрёнку с соседским мальчишкой, спряталась за угол дома и тайком выглядывала оттуда, пока они не скрылись.

Евгения Ивановна уже оделась, чтобы бежать к дому Леси, но, поразмыслив, остановилась. Села на табурет, сняла сапоги. Светка, утром клятвенно обещавшая сразу после школьной дискотеки прийти домой, появлению матери в чужом ночном дворе явно не обрадуется.

Только тиканье кухонных часов нарушало ночную декабрьскую тишину. Прихожую окружали чёрные прямоугольники дверных проёмов, лишь свет от пыльного бра в виде цветка не давал тьме поглотить всё пространство.

Из зеркала на Евгению Ивановну смотрело усталое лицо. Она забывала краситься по утрам. Вернее, не забывала, это скорее оправдание, причём для самой себя. Просто расхотелось. Волосы отросли, надо бы сходить в парикмахерскую, да времени всё нет. Хотя это тоже ложь. Времени – вагон. Желания нет.

За вчерашний день чета Батенко умудрилась поскандалить дважды. В первый раз Евгения Ивановна, выйдя из душа, увидела, как Светка, что-то бормоча, перешагивала листы, разложенные на полу. Заметив мать, она стала кричать, что нечего за ней шпионить. Евгения Ивановна, и не думавшая подсматривать, сначала пыталась оправдаться, сказать, что вышла из душа не вовремя по случайности, но потом тоже распалилась и наговорила Светке грубостей.

Во второй раз дочь закатила истерику, когда выяснилось, что Евгения Ивановна постирала её пижаму, в кармане которой находилось что-то «архиважное». Что именно лежало в кармане фланелевого комбинезона, Светка так и не сказала, лишь снова обвинила мать в давлении, вынюхивании и пренебрежении. Только когда она убежала и закрылась в комнате, Евгения Ивановна осмотрела пижаму. В кармане обнаружился смятый выцветший листок бумаги. Написанные на нём строчки из-за стирки полностью стёрлись.

Теперь Евгения Ивановна высматривала дочь, стоя у окна и не включая свет. Так её не видно с улицы. Наконец появилась Светка. Повесив голову, она медленно брела прямо по проезжей части, редкие машины, объезжая её, громко сигналили. Задавив порыв выскочить из дома, Евгения Ивановна сжала зубы и кулаки и дождалась, пока Светка добрела до подъезда. Только услышав скрежет ключа в замке, Евгения Ивановна на цыпочках прошла в свою спальню и залезла в кровать.

Светка не очень-то заботилась о сне матери – она включила верхний свет в прихожей и ещё с полчаса топала по квартире. Евгения Ивановна уснула только после того, как дочь легла в кровать и затихла.

Утром Светка, как обычно, села завтракать непричёсанная и в пижаме.

– Полугодие заканчивается, – сказала Евгения Ивановна, размешивая растворимый кофе в чашке.

– И что? – вяло спросила Светка, глядя в окно.

– Экзамены скоро.

– И что? – повторила Светка, по-прежнему не глядя на мать.

Евгения Ивановна поставила на середину стола корзинку для тостов и взяла батон.

– Как вообще дела?

– Нормально, – после небольшой паузы сказала Светка.