Перетворцы

Сделав усилие, Кира перестала смотреть сквозь людей, и они превратились в картонные силуэты. Две такие фигурки кривлялись посреди тротуара, третья снимала их на телефон. Яркий свет от фонарика слепил глаза, так что Кира, проходя мимо, сделала движение пальцами, будто щёлкнула кого-то. Смартфон выскользнул из рук девчонки и, гладко покатился по асфальту прямо под ноги Киры. Она, конечно же, «случайно» наступила прямо на светящийся экран, который приятно хрустнул под ботинком.

Не дослушав блеющие вопли девчонок, Кира свернула в тёмный двор и села на лавку у детской площадки. Ни ветринки не проносилось над городом, карусели и качели замерли, куст пируса чернел тонкими ветвями. На краю площадки из земли торчали обрезки тонких труб. Один из жильцов дома пару ночей назад попросту срезал качели болгаркой и увёз их на дачу. Его жена спит с соседом. У соседа ВИЧ, но он ещё об этом не знает.

Встав, Кира подошла к огрызку трубы, торчавшему из земли. Размахнувшись, ладонью ударила по краю. И ничего не почувствовала. Только металл погнулся.

Всё становилось бессмысленным, мир стремительно терял цвета и звуки. Кира не обернулась, когда пустая карусель, скрипя, стала медленно вращаться. Цепи качелей звякнули. Горка гулко вздрогнула.

Кира поплелась прочь с площадки. Обогнула дом, пошла по тротуару вдоль проспекта. Что-то тёмное пролетело перед глазами и задело кончик носа. Со звоном упало к ногам и покатилось. Нагнувшись, Кира подняла зелёную бутылку из-под пива.

Кот, сидевший в форточке третьего этажа, увидев два зелёных огонька с вертикальными щелями, зашипел, шерсть встала дыбом. Он метнулся на пол и забился под диван.

Кира размахнулась и швырнула бутылку в окно. Стекло разлетелось дождём осколков. Грязно ругаясь, молодая мамаша, выбросившая бутылку, чтобы свекровь не нашла, открыла раму и высунулась на улицу. Обозвав Киру множеством отборных ругательств и осыпав угрозами, она решила спуститься вниз.

Кира брела вдоль дома. Через полминуты ей навстречу уже бежала разъярённая мамаша в розовом плюшевом халате и леопардовых лосинах. Конечно, она расскажет свекрови и мужу только ту часть истории, где наглая рыжая девица разбивает стекло пивной бутылкой. А о том, как она сама бросила ту самую бутылку из окна, даже не потрудившись убедиться, что внизу никого нет, умолчит.

Хотя нет, уже не умолчит. То есть просто ничего никому не скажет. Земля осталась где-то внизу. Перекошенное ярко накрашенное лицо приблизилось, раздался глухой треск. Каменный лоб Киры не ощутил удара. На асфальте распростёрлась молодая женщина. Снова обретя твердь под ногами, Кира ткнула лежащую в плечо носком ботинка. Никакой реакции не последовало.

Засунув руки в карманы, Кира медленно пошла прочь, но через некоторое время остановилась. Вернулась, присела рядом с лежавшей на земле. Размахнулась и влепила любительнице бросать бутылки из окон пощёчину, потом ещё одну. Когда та застонала, Кира рывком подняла её на ноги и, поддерживая под локоть, потащила вдоль дома.

У подъезда их уже ждал подвыпивший сожитель молодой мамаши. Кира молча передала бурчащему мужику ношу и пошла прочь. Его матерные реплики пролетели мимо, не оставив и следа в памяти.

Вернувшись домой, Кира ни слова не сказала сестре и тётке. Почти сразу легла в постель, но сон опять не шёл. Пространство вокруг стало глухим и густым, как сироп. Безвкусный сироп, не обладающий даже лёгким запахом. Полупрозрачные скользящие тени, далёкое эхо – только и всего.

В сознании – почти полная пустота, только одно воспоминание сияет маяком. Горячие потоки струятся по жилам, наполняя всё внутри, проникая в каждую клеточку. Сила разливается, сознание проясняется, хочется двигаться, творить, проносятся вихри мыслей и идей. Но сейчас это всего лишь воспоминание, в настоящем конечности будто окоченели, тело лежит на кровати камнем. И ничего не хочется, даже дышать.

Где-то вдали пульсируют белые чётки, светится буква К на одном из зерён. Живое явление в сгустившемся оглохшем мире.

Кира не сразу расслышала сопенье у кровати. С трудом разлепив веки, рассмотрела длинные светлые пряди в тусклом луче. Веки снова сомкнулись, но силуэт у кровати продолжал проступать сквозь мглу. Кира перевернулась на бок, выпрямила руку и, как молотом, ударила кулаком по склонившейся над ней фигуре. Та рассыпалась высохшей древесиной.

Сироп сгустился и поглотил все звуки, цвета и запахи.

– Это ещё что? – Над кроватью Киры стояла Аня, уже в джинсах и джемпере. Носком тапочки она ворошила рассыпанные по полу опилки и куски трухлявого гнилого дерева.

– А на что похоже? – спросила Кира, не открывая глаз. Собственный голос слышался как из-за глухой стены.

– Откуда?

– Когда тебе надоест задавать тупые вопросы, можешь здесь прибрать. – Кира кое-как села, свесив ноги с кровати. Её тело изменилось – стало жилистым, мышцы превратились в тугие жгуты, суставы округлились, кожа натягивалась блестящей гладкой резиной.

– Ничего себе, – пробормотала Аня, впервые за долгое время хорошо рассмотрев сестру при свете.

Кира поднялась и стала молча одеваться.

– Завтракать будешь?