Передний край (ЛП)

  Догерти выглядел бледным, но был рад видеть посетителя, посасывающего ананасовый сок через согнутую соломинку. — Я разговаривал с вашим другом, — сказал Резник, покончив с обычными вопросами и формальностями.

  "Павел."

  Резник кивнул.

  «Да, он сказал мне. Очевидно, он ваш главный подозреваемый.

  — Я бы не стал его так называть.

  Догерти удалось ухмыльнуться. «Я уверен, что вы могли бы добиться большего успеха. По крайней мере, я на это надеюсь. Не хотелось бы думать, что тот, кто сделал это, собирается сделать это снова».

  — Я предположил Полу, что вы поссорились перед отъездом из «Манхэттена». Он не отрицал этого».

  Догерти молчал. Мимо прошел слуга, толкая тяжелую утепленную тележку. Поздний завтрак, подумал Резник, прежде чем сообразить, что это был ранний обед.

  — О чем вы спорили?

  "Обычно."

  "Который?"

  — О, вы знаете, инспектор. Кто величайший психолог, Юнг или Фрейд? Если бы у вас было три человека на воздушном шаре, Мать Тереза, Боб Гелдоф и принцесса Ди, кого бы вы выбросили первым и почему?»

  — Серьезно, — сказал Резник.

  — Гелдоф, — сказал Догерти. «Он худший певец».

  — Нет, я серьезно.

  — Секс, — сказал Догерти.

  «Когда, где или как?»

  Догерти улыбнулся и покачал головой. "Если."

  «Пол был заинтересован, а ты нет, не так ли?»

  Догерти кивнул. «Вот-вот».

  — Зачем продолжать видеться с ним?

  — Потому что он мне нравился, потому что обычно он составляет хорошую компанию. Потому что он не медсестра. Я был готов пропустить последние пять минут того, почему ты не вернешься ко мне, почему я не могу прийти к тебе?

  — И это то, о чем вы спорили? Тем вечером?"

  «Это была рутина, через которую прошел Пол. Мы оба этого ожидали.

  — Тогда зачем уходить раньше?

  "Что?"

  «Зачем уходить раньше? Вы ушли рано, оставили Пола допивать свою выпивку. Если это ничем не отличалось от окончания любого другого вечера, зачем ты это сделал?

  — Пол, — сказал Догерти через мгновение, — он становился все более и более настойчивым. Сказал, что мне как будто стыдно за него, сказал, что я его использую, много чего наговорил. Я не хотел больше это слушать».

  — Ты ушел от него?

  — Думаю, да. Я полагаю, вы могли бы сказать, что да.

  — Вот как бы он это увидел?

  "Он может."

  — Он уже был зол на тебя. Расстроенный."

  — Он этого не делал. Догерти посмотрел вниз, и Резник представил раны под одеялом. — Он не мог.

  — Он мог проследить за тобой из клуба, увидеть, куда ты идешь.

  — Я не это имел в виду. Я имею в виду, что психологически он не мог этого сделать».

  «Это согласно Фрейду или Юнгу?» — спросил Резник.

  Догерти почти улыбнулся. — Оба, наверное.

  «Физически, — сказал Резник, — мог ли Пол Гроувс напасть на вас?»

  «Если бы он был достаточно взволнован, я думаю, он мог бы найти в себе силы, но он никогда не смог бы подобраться ко мне так близко, чтобы я не услышал его, я в этом уверен».

  «Вы хотите быть уверенными. Последний человек в мире, которого вы хотите, чтобы это был он».

  "Конечно. Но кто бы это ни был, они пришли прямо позади меня. Из одного из туалетов, кабинок.

  — Ты их слышал?

  Догерти ответил не сразу. «Я так не думаю. Хотя иногда, когда я все это прокручиваю, только иногда, слышен этот слабый полузабытый щелчок, как будто задвижка отдергивается».

  — И ты видел?

  — Как я уже сказал, очень мало. Ботинок или, может быть, ботинок, черный. Все было черным. Брюки …"

  — Брюки, а не джинсы?

  "Я думаю, что да."

  «А размер? Вы получили какое-то представление об этом? Насколько велик? Какого роста?"

  «Примерно моего роста. Сильно, очевидно. Но я не думаю, что он был бодибилдером или кем-то в этом роде».

  Медсестра уже зависла у изголовья кровати, и Резник мог видеть, что он близок к тому, чтобы просрочить его гостеприимство. — Карл, — сказал он, вставая на ноги, — теперь отдохни. Кто-нибудь снова придет поговорить с вами. Он опустил руку, словно хотел погладить изножье кровати, и Догерти вздрогнул. «Будь осторожен, — сказал Резник. «Поправляйся». Он мог пройтись и поговорить с Тимом Флетчером, пока тот был там, узнать, не встали ли какие-нибудь небольшие воспоминания в его мозгу.

  Йоркширские пудинги так и остались в соусе, уставившись на него, как маленькие коричневые диафрагмы, но в остальном воскресный обед прошел не так уж плохо. Теперь Нейлор сидел в гостиной с высоко поднятыми ногами и слушал, как Джеймс Хант и Мюррей Уокер спорят о том, кто займет поул-позицию на чемпионате мира. Поскольку расследование убийства вот-вот начнется, ему понадобится тот небольшой отдых, который он сможет урвать. Не так часто ребенок спал через час, не просыпаясь до слез, и вы не теряли его зря.

  Дебби вошла в комнату, но Нейлор не поднял головы.

  «Мы должны скоро идти», — сказала она.

  Нет ответа. Мэнселл сделал попытку обгона с внутренней стороны, но в последний момент струсил.

  «Кевин».

  Бог! Вой в этом голосе!

  «Кевин!»

  "Да."

  "Я сказал …"

  "Я слышал тебя."

  — Но ты не переехал.

  — Это потому, что я не приду.

  — Ты что?

  "Ты слышал."

  — Мама нас ждет.

  Держу пари, подумал Нейлор. Я просто вижу бутерброды с солониной, заворачивающие края от восторга. Он наклонился к экрану и ничего не сказал.

  — Ты не можешь оставаться дома весь день и смотреть это.