Передний край (ЛП)

  Без шлема констебль, сопровождавший Сару Леонард в отдел уголовного розыска, был едва ли выше ростом. Он провел ее через главную дверь, постучал в окно кабинета Резника и ушел. Взглянув вверх, Резник увидел женщину с темными волосами, слегка завитыми, сильным носом и полным ртом, темными глазами, которые устремились на него и не отпускали. Впервые за какое-то время он подумал о Рэйчел, стряхнул с себя эту мысль, поднялся на ноги и поманил ее войти.

  "Инспектор?"

  Резник протянул руку. "Присаживайся."

  — Сара Леонард, — сказала она. «Я работаю в больнице».

  — Вы врач?

  "Я - медсестра. Штатная медсестра."

  — И вы работаете с Карлом?

  Сара кивнула.

  Резник расслабился в кресле, позволив своим плечам немного опуститься.

  «Вчера мы закончили в одно и то же время, в девять часов, более или менее. Мы вместе прошли через метро. Карл живет не так далеко от меня, иногда часть пути мы проходим вместе — прошлой ночью он ехал на автобусе в город. Сказал, что встречается с кем-то, чтобы выпить».

  На ладонях Резника выступил пот.

  — Он сказал, кто? — спросил Резник.

  Сара покачала головой. "Просто друг."

  "Больше ничего?"

  Легкое сжатие рта, и она снова покачала головой.

  «Ты не знаешь, была ли эта подруга женщиной? Мужской?"

  Малейшие колебания, прежде чем Сара сказала «нет».

  — А где они встречались?

  "Нет, но …"

  Но, повторил Резник про себя. Но …

  «Я знаю, что Карл ходил в это место недалеко от центра Виктории…»

  "Паб?"

  — Скорее… я не знаю… точно не винный бар… клуб.

  "Ты был там?"

  «Однажды, да, кажется, это был день рождения Карла. Мы …"

  «Внизу, что ли? Метро?"

  Она решительно кивнула. "Да."

  «Манхэттен».

  "Да."

  Резник вытер руки о штанины. — И ты думаешь, это то место, где он был прошлой ночью? Девять часов?"

  «Ближе четверти второго».

  "Но там?"

  "Я не знаю. Я так думаю. да. Я оглянулся перед поворотом на дороге, а он все еще стоял там, на автобусной остановке». Она наклонилась вперед через стол Резника. — Если он был там, этот Карл собирался… Это недалеко от того места, где его нашли, не так ли?

  — Да, — медленно сказал Резник. "Да, это."

  Сара пристально посмотрела на него. «Кто бы это ни был. Сделал это. Он хочет запереться.

  Несколько мгновений Резник ничего не говорил. А потом он нашел улыбку и поблагодарил ее за то, что она пришла так быстро. — Один из офицеров возьмет ваши показания, — сказал он, провожая ее до двери.

  Рэйчел, подумал он, никогда бы не подумала о том, чтобы запереть того, кто это сделал; она бы говорила о безопасности, оказании помощи и заботы. Он вспомнил, как консультант описал раны Тима Флетчера, как Догерти потерял сознание в собственной крови. Он не знал, кто больше всего нуждался в заботе.

  18

  — Одолжил одну из твоих рубашек, Чарли. Надеюсь, ты не против».

  Эд Сильвер пододвинул табурет к плите и намазывал арахисовое масло на выпуклый конец ржаного хлеба. Из нескольких чайных пакетиков оранжево-коричневой струйкой вытекло то место, где они были брошены на угол разделочной доски. Сильвер также нашел пару старых серых брюк Резника, когда рылся в его гардеробе, и носил их сейчас, скрепив на талии галстуком в красно-серую полоску. Резник не был уверен, принадлежат ли ему эти носки или нет. Без сомнения, это был кот. Диззи, преследователь ночи и наименее восприимчивый к человеческим ухаживаниям, нашел в Эде Сильвере единомышленника.

  Все эти годы, подумал Резник, он недооценивал его. Бедный злой Диззи. Совсем не футбольный болельщик, пивной хам — в душе Диззи был чем-то более серьезным, более трагичным, артистом, алкоголиком …

  — Почти кончился, — сказал Сильвер, постукивая лезвием ножа по банке с арахисовым маслом.

  Резник больше беспокоился о своей водке.

  — Тебе звонили, — сказал Сильвер, серьезно жуя.

  "Сообщение?"

  — Сказала, что перезвонит.

  "Она?"

  — Не знаю, как ты это делаешь, Чарли, — хихикнул Эд Сильвер. — Тянуть птиц в твоем возрасте.

  Резник взглянул на часы. Времени не было, но он хотел принять душ. Запах застоявшейся мочи все еще цеплялся за него, воспоминание о колеблющейся линии мела, которой было отмечено тело Догерти. Выражение лица Полины Догерти, улыбающейся: Видите ли, произошла ошибка . Такие родители, такие ситуации, чьи дети были похоронены высоко на холодной земле или разорены между кирпичными трущобами почерневших городов, что они когда-либо понимали? Что дальше онемения и после боли?

  Он бросил одежду на пол в ванной и включил душ на полную мощность. Глаза закрыты, игольчатые струи воды омывают его тело. Резник поднял температуру, повернулся лицом к ручью.

  Патель сидел возле реанимации, уставившись на свои ботинки. По крайней мере, лучше, чем слежка за пределами очередного анонимного склада или фабрики, идущая по следу 36 грубых пар широких джинсов с неправильной маркировкой. Тут кто-нибудь из слуг сует ему в руки чашку чая, сухарик; время от времени медсестра косо улыбалась ему.

  Через двойные двери со стеклянными панелями он мог видеть аппарат вокруг кровати Догерти, наблюдать, словно через воду, за ритуальными наблюдениями за кровяным давлением, температурой, жизненными показателями. Наблюдатели смотрели.