Он был везде и нигде. И только, растворившись в вероятностях, Коста поднял кисть, описав в воздухе полукруг и начал писать. С закрытыми глазами.
Три пергамента. Три пути. Три мира, которые никак не пересекаются между собой. Три выбора. Три задачи. Три жизни, которые можно прожить.
Коста закончил через пять мгновений, но его повело от усталости в сторону, как будто он писал весь день напролет от зари до заката. Он взял горсть ракушек и высыпал рядом на листы. Штрихи в синем мерцающем свете выглядели особенно беспощадно. Как что-то, что уже нельзя изменить.
Три пергамента. Три пути. Три жизни.
Коста вздрогнул — жирные штрихи легли непримиримо. Три иероглифа.
Коста подтащил ракушки ближе, решив, что ошибся. Но нет.
Коста вздохнул и выложил перед собой ещё один лист. И заколебался.
Коста думал. Дождь барабанил по днищу. Ракушки пульсировали в такт биению морских волн о берег.
Через пару мгновений он отложил кисть и ещё раз перечитал три пергамента. “Богатство, слава и почитание” — вот, что точно понравилось бы Лису…
Чистых пергаментов осталась ещё целая стопка. Коста задумался, вспоминая строчки, обмакнул кисть в тушь и начал писать, тщательно выводя штрих за штрихом:
“Взирай же на меня, о мужественный враг…доколе мне страдать в тенетах…”
***
Он лез вверх. Ноги скользили, руки срывались, но он упорно полз вверх — на то плато, которое приметил раньше — выше последних деревьев, выше гнезд птиц, кусок голой скалы над штормящим морем.
Дождь хлестал косыми струями, дорогу вверх освещали частые вспышки молний, порывы ветра норовили сорвать его со скал и сбросить вниз, но он лез, вжимаясь в камни все сильнее и сильнее.
Маленькое плато сверху почернело от дождя — два шага и прямой обрыв, где внизу яростно сражались за право быть первой — волны. Гром гремел так, что земля уходила из под ног. В ослепительно черном небе, закладывая виражи между вспышками, порхали совершенно сумасшедшие и бесстрашные птицы — крошечные точки в небе, которые, кружа, отгоняли больших птиц от скал.
Коста снял тубус со спины и прижал к себе на мгновение, не в силах расстаться. Прижал, поглаживая мокрую кожу ремней. Щеки стали теплыми от соленой воды, бегущей по щекам.