Печать мастера

Коста остановился. И молча смотрел. Мгновение, два… пока мальчишка не попятился, сделал несколько шагов назад и не замахал руками.

— Да не собираюсь я тебя сдавать… и вообще это не тебя ищут… и вообще я такой же как ты… думаешь мне хочется попадаться? Сразу обратно — не в приют, так в слуги, не в слуги, так в рабы, не в рабы, так на поле… а мне нужно блюсти себя!

Коста молчал, нащупав в кармане нож.

— Да хочешь я Великим поклянусь!!! Да хоть Марой и Немесом в придачу… я место знаю, где пересидеть можно и от дождя спрятаться… не в городе… и еду знаю, как добыть, но мне напарник нужен… мы всегда на пару работали, — рябой наклонил голову на бок и просительно улыбнулся, но глаза остались серьезными. — Вытащи руку из кармана, не знаю, что у тебя там, но бегаю я быстрее… и ты немного хромаешь… Хотел бы сдать — давно бы сдал, и не узнал бы — я следил за тобой от самого храма, чтобы убедиться… на пристани крикнуть только и сразу набежали бы…получил бы три феникса и тьююю…

— А чего не сдал тогда? — прохрипел Коста, вытаскивая руку наружу, и демонстративно размял пальцы — чисто.

Мальчишка молчал мгновение, раздумывая, и потом тяжело вздохнул.

— А ты поделился. Хлебом.

Глава 20. Цена свободы. Часть 3

Земли Арров, Главный остров

— Щенок умер, нашли жетон, — доложил один из слуг, одетый в легкий серый халат без клановых знаков, и протянул с поклоном, платок Старшему. — Сгорел во время пожара в приюте.

— Что он делал в приюте? — Садхэ развернул тонкую ткань и поднял на свет за цепочку кончиками пальцев.

— Может загребли…Распоряжения не отменяли — патрульные с улиц всех неучтенных бродяг подходящего возраста, которых ловят, тащат в приют… Тащили, — поправился слуга.

— Ах, Немес ашес, — Садхэ грязно выругался и бросил жетон на стол. И тщательно вытер руки салфеткой от сажи — белоснежная ткань почернела разводами. — Видит свет, как не вовремя… как не вовремя…Что я должен доложить Главе? Что?!!

Правду? — слуга благоразумно промолчал, немного пожав плечами.

— Чья была идея сжечь приют? Чья? — Садхэ развернулся к слуге — рукава взметнулись.

— Виноват, господин… виновен, — склонился слуга низко, хотя они оба знали, без чьего одобрения он не сделал бы и шагу.

***

Пригород, скалистая часть побережья, бухта

— У меня убили наставника.

— Но он был же?

— Убили, — повторил Коста, набычившись.

— Но был же, — возразил рыжий мальчишка… — У тебя ничего нет — у меня ничего нет. Ты не знаешь, что будешь есть завтра, — он погладил живот, — я не знаю, что буду есть завтра. Ты остался один — и я остался один. Разница только в одном — у тебя был наставник! Настоящий, живой, свой — десять зим, у меня — не было ничего, кроме приюта. Так кто из нас должен ныть?

Коста отвернулся, глядя на скалы.

— Ты — неблагодарный, — выдал мальчишка уверенно. — У тебя было десять зим…

— Девять!

— Девять, десять, — пожал рыжий пройдоха плечами. — У тебя было девять зим. На девять зим больше, чем у кого-то, и целый… — он показал руками вверх, — целый наставник… и ты не благодарен за то, что есть… тебе — мало! А у других и этого не было, — тонкий грязный палец ткнул его в плечо. — Уверен, ты и наставника ругал…

Коста вскинулся, развернувшись.

— Ну, таким как ты, чистеньким и неблагодарным мало всегда и всегда не то, — закончил рыжий язвительно. — И место потеплее, и лодка могла бы быть не дырявой, и скалы не такие острые, и пляж побольше… и идти не так далеко … и Наставник наверняка, тоже был не лучший, да?

— Да ты! — Коста промазал — мальчишка отскочил, отбежав на несколько шагов.

— Я прав! — воскликнул рыжий обвинительно. — И меня ты тоже не ценишь, какое сокровище тебе досталось! Дом есть, — мальчишка показал рукой на дырявую перевернутую лодку. — Безопасность!

— Действительно, какой дурак пройдет через острые скалы по берегу без тропы, — огрызнулся Коста, вспомнив, каким путем они шли сюда.

— Осталось только одно — еда! — просиял рыжий пройдоха. — Пока я буду в поте лица добывать ужин, собери ветки для костра… женушка…

— Да ты… — Коста вскочил с места, рванул вперед, нога подвернулась, и он упал, споткнувшись о корягу. Рыжий оглушительно захохотал и рванул в сторону песчаного берега, на ходу показывая ему неприличный жест пальцами.

Коста скрипнул зубами и закрыл глаза, подняв лицо к небу.

Дай мне терпения, Великий. Просто дай мне терпения.

***

Всё началось неудачно. А все, что неудачно началось, обычно так же неудачно кончается. Коста не особо этому верил, но, убегая от облавы — их вдвоем с рыжим загоняли в проулки на пару, почти уверовал в это.

Вопрос — напарники они или нет, решился сам собой, где-то посередине пути между городом и скалистым побережьем, которое этот рыжий врун назвал “лучшим убежищем, какое только можно придумать”.